Quo Vadis?
(христианская традиция и гендерные стереотипы)


Вас может заинтересовать:

«Разящий крест» (фантастическая повесть)

«Православные мыслишки» (статья)

«И рече Господь Бог: не добро быти человеку единому, сотворим ему помощника по нему»

(Быт. 2,18)

Введение

«Не добро быти человеку единому...». Обычно в данном контексте «единому» трактуется как «одному», но в свете проблемы взаимоотношения полов нагляднее буквальное выражение: произошел процесс библейского «клонирования», и вместе с Евой начал свое скрытое существование и «женский вопрос». Последний, по справедливому замечанию М.Л.Михайлова, в такой же мере и «мужской», т.к. переустройство общества невозможно без предварительного изменения его основания — семьи, а следовательно, и решения проблемы пола/гендера [14]. Более того, многие мыслители (Эвола, Бердяев, Фромм и др.) рассматривают проблему любви и пола как экзистенциальную, связанную с бессмертием [20;14;19].

С чего же на самом деле началось раздельное существование полов? Было ли оно изначальным, или же человеческая природа андрогинна? Хотя мне более привлекательной кажется вторая версия, человечество «не помнит себя» настолько молодым и предоставляет лишь мифологию, к которой я отношу и Библию.

Тем не менее, гендерные стереотипы начали свое формирование в глубокой древности, сильнейшее же влияние на этот процесс, на мой взгляд, оказали христианство и развитие производства (отношения собственности), причем первое пережило не одну смену социальных устройств, что свидетельствует о сильной «укорененности» данной идеологии в человеческом сознании. Мне представляется весьма опасной волна увлечения христианством (да и любой другой религией), нахлынувшая в последние десятилетия на Россию и Запад. На мой взгляд, это может оказать лишь тормозящее действие на решение «проклятой» проблемы пола/гендера, т.к. вся история христианства связана с дискриминацией женщины как слабого, но и внушающего сакральный страх, связанный, видимо, со способностью ее к деторождению, существа. Ведь во времена становления современных патриархальных религий люди не были еще отягощены багажом научных знаний и синтезом исторического опыта, о чем свидетельствуют и зоолотрические элементы в Писании (святые со звериными частями тела, Иисус — «агнец», лингвистические корни «Аминь!» («Да будет так!») в «Амон» («баран») и др.). И меня, мягко говоря, удивляет современная тенденция воспринимать эту книгу как серьезный исторический документ, даже более — как откровение Бога, универсальную истину!

Естественно, чтобы привить ту или иную идеологию и систему поведения, необходимо иметь благодатную «почву». Кстати, Даниил Андреев выражает эту мысль следующим образом: «Без всяких гарантий опыту другого поверит тот, чей душевный строй хотя бы отчасти ему созвучен; не поверит и потребует гарантий, а если и получит гарантии — все равно не примет тот, кому этот строй чужд» [цит. по: 13]. Насаждение православия, всячески поощряемое правительством, а подспудно и других религий, вплоть до сектантства, как раз происходит в весьма восприимчивую почву поля, находящегося «под паром» уже не одно десятилетие. Моральный, идеологический, социально-экономический упадок, потеря доверия к власти, напор американизации, порнографии — весьма подходящие условия для развития мощного противодействия (в т.ч. и неудавшемуся коммунизму). «Возврат к традициям старины!», «К истокам!», а значит и «К Вечной Истине!», в которой все счастливы и ЕДИНЫ... Заблудшее стадо набрело на многовековой лес с нечистью и добрыми духами и ринулось в него, услышав доносившийся оттуда зов предков.

Действительно, аспект коллективности очень важен в понимании большинства российских процессов и явлений. Сакрализация «материнства» земли связана с медленным развитием личного сознания русского человека как в языческие, так и в христианские времена [14]. Такая специфика русской ментальности обусловлена в т.ч. и географическим фактором: человек, индивидуум — песчинка, потерянная в суровом и практически бесконечном пространстве. Земля — большая, всезнающая и понимающая кормилица и роженица, носящая всех на себе и в себе, следовательно, любящая всех равноценно и безусловно... Разве не Мать это?! Перед лицом матери ВСЕ дети равны, любимы и едины (экзистенциальные потребности человека (по Фромму) — укорененность и идентичность). Замечательное решение экзистенциальной проблемы — найти себе вечных мать и братьев. Такие же функции на протяжении многих веков выполняла и Православная церковь. Она — «заступница» народа перед справедливым, а посему карающим, Богом; она — Невеста Христова.

Практически то же — социалистическая система. Все «равны» и едины перед лицом «коммунизма — матушки» и ответственны перед «партией/вождем — батюшкой». В конце XX века данные феномены «приказывают долго жить» — нация сиротеет. Опять неукорененность, опять скитания. А какая головная боль у власть имущих? Как управлять отчаявшимися «броуновскими частицами»? Необходимо их структурировать, для чего избирается подходящий и проверенный веками транквилизатор. Нация (массы) «топит» в церковном вине печали, а главное, выстраивается в жесткую иерархическую систему и подчиняется власти, но не принудительно, а по внутреннему согласию («Бог так установил!») и под эгидой «демократии». И волки сыты, и овцы целы... Но вот небольшой вопрос: а что дальше? Что может сделать баран или овца кроме барана или овцы? Да и что хочется делать, творить, если эта жизнь — лишь путь к Царствию небесному, поэтому в ней все преходяще и незначительно? Внешне любить и «делать благости» окружающим и утрамбовывать в подсознание все другие человеческие чувства, все «мятежные» мысли и стремления? О каком здоровье населения можно говорить, если сплошь все невротики, а в переломные, кризисные моменты значительная часть «уверовавших» поступает в психиатрические лечебницы с различными психозами. По статистике, среди пациентов психиатров больше адептов классических религий, чем других эзотерических и мистических учений. Характерные симптомы — галлюцинирование Христом, Богоматерью и другими святыми, самоидентификация с богами, мессиями [13]. Других последствий религиозного Ренессанса я коснусь позже. А сейчас — об основной проблеме — о влиянии христианской идеологии на формирование гендерных стереотипов, иными словами, какими взглядами на взаимоотношения полов Библия «питала» умы человеческие, и как это проявилось в реальной семейной и общественной жизни.

Христианство как идеологический базис дискриминации

От язычества к христианскому патриархату

Начнем с того, что окончательный поворот к патриархату произошел с появлением рациональных и патриархальных великих религий примерно в XIV веке д.н.э. в Египте и Палестине, а немногим позже — в Индии и Греции [19, c.47]. Причем есть свидетельства о существовании до этого в последних двух странах культур с матриархальной структурой [19, c.39]. Западная культура основывается на еврейской и греческой традициях. Базис иудейской культуры — Ветхий Завет (чистый патриархат с жесткой иерархией). Греческая мысль опиралась более на интеллектуальный, нежели моральный, аспект патриархального духа (теория государства, общества и пр.). Тем не менее, тоже патриархальный базис!

Раннее христианство основывалось на идее установления нового порядка любви и справедливости; феномен Христа раскрывался как усыновление Богом Иисуса-человека, т.е. страждущий, бедный мог возвыситься до Бога. В период же превращения христианства в официальную религию Римской империи произошло «обращение» догмата: нисхождение божественной любви на человека с целью спасения последнего от греховности. Ничего особо делать не надо — только не грешить! Массы получили такое психологическое удовлетворение, что приняли свою зависимость и бедность с покорностью [мечта правителей всех времен и народов, включая наши дни!]. В то же время произошло смещение акцента с чисто патриархальных на смешанные патриархально-матриархальные элементы (Э. Фромм: идея «матери Католической церкви»). Реформация же, оказавшая далеко идущее влияние на европейское и общемировое развитие, вернулась снова к чисто патриархальному духу Ветхого Завета. Следовательно, произошли потеря морального прибежища и извращение стремления к укорененности в форму национализма и расизма [прослеживается аналогия с современностью!]. Возникает феномен поклонения государству и обожествления нации одновременно (даже в лице одного фюрера, дуче, «отца народа» и т.п.).

Что же было на Руси до принятия христианства? Женщина и мужчина — два разных мира. Женский — магический, обрядовый; встречались и «эмансипе» того времени — богатырки, воительницы, поэтому мужчины боялись неведомой женской силы. Кроме того, браки почти никогда не заключались «по любви», и мужчины постоянно подозревали жен в измене, в намерении отравить и оболгать их. Тем не менее, женщина в славянском язычестве — не человек второго сорта, а просто ИНОЙ человек. Девушки в родительской семье имели даже некоторую самостоятельность, а принуждение выйти замуж нередко каралось. Получается, что чем дальше в старину, тем больше уважали и боялись женщин.

И вот у мужчин появился замечательный повод компенсировать свой страх и ощущение собственной неполноценности. В священных писаниях отразилось «всемирно-историческое поражение женского пола» (К. Маркс, Ф. Энгельс), связанное с устранением женщины из общественного производства, с ниспровержением материнского права [17]. Религиозное право и институты в течение многих веков выступали гарантами патриархального мироустройства.

Христианская философская интерпретация гендерных различий

Судя по всему, христианство многое почерпнуло из античных философии и общественного устройства. Философская интерпретация различия «мужского» и «женского» разрабатывалась еще пифагорейцами и Платоном (миф об андрогине и пр.). Но первым открыто унизил женщин, видимо, Аристотель. В «Политике» он уподобляет отношения духовного и телесного отношениям мужчины и женщины: «...первый по своей природе выше, вторая — ниже, и вот первый властвует, вторая находится в подчинении» [цит. по: 14]. В христианство и перетекло две оппозиции, соответствующие мужскому и женскому: «Душа — Тело» и «Дух/Ум — Душа/Чувства». Душа (телесное, женское) наделяется следующими качествами: неразумность, подверженность аффектам(!), неспособность к самоконтролю, а поэтому и необходимость в руководстве, ревность(!) и драчливость(!)2. Женщина ассоциировалась с Хаосом, Водой, Природой, т.е. чем-то бесформенным.

Оппозиция мужского и женского как Духа и Материи прошла через все христианство. По-моему, очень странно, что материя приравнивалась хаосу. Ведь материя — жестко упорядоченная структура: связи, связи, связи, «упакованные» и «переупакованные»... Тем не менее, в христианстве материя = женщина = хаос. Но космос в христианском мировоззрении — иерархическая система, где каждой вещи — свое место «по чину». Стремление же твари нарушить «чин» (предел) воспринималось как противостояние замыслу Творца и расценивалось как гордыня (смертный грех). Природе (стихийное начало) Бог, источник ее порядка, трансцендентен. Следовательно, женщина была обречена носить клеймо «Склонна к трансгрессии». Кстати, это может быть и обоснованием «проступка» Евы.

Интересно, что с христианством пришли два женских образа-антипода, которые до сих пор играют важнейшую роль в отношении к женщине, — Ева (виновница грехопадения) и Мария (добродетельная мать Христа). Во многих аспектах христианство способствовало усилению мизогинии в обществе [15]. Есть три аспекта, из которых чаще выводится отношение к женщине: два — ветхозаветных (сотворение человека и грехопадение), один — новозаветный (спасение человечества рождением Христа). Из последнего аспекта сформировался культ Девы Марии. Но еще более интересны первые два аспекта. При описании сотворения Евы не указано, вдохнул ли Бог ей живую душу, и в IV веке бурно обсуждалось, является ли женщина человеком вообще. Но, т.к., безапелляционно постановили, что Христос — богочеловек, то, божественная часть в нем, понятно, от Бога, а откуда же тогда человеческая? Значит, Мария — человек, все-таки.

Тем не менее, более достоверными представлялись тогда послания ап.Павла, которые (вместе с сочинениями авторитетных монахов и Фомы Аквинского) изрядно подпортили отношения между полами в реальной жизни. Сформировалась доктрина паулинизма [15], выкладки из которой проходят лейтмотивом через всю христианскую литературу и проповеди. Опорный пункт в доктрине — незыблемость властной иерархии на земле, предполагающей главенство мужчины: «Всякому мужу глава Христос, жене глава — муж» (I Кор.11:3); «А учить жене не позволяю, ни властвовать над мужем, но быть в безмолвии» (I Тим.2:12); «Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потому что муж есть глава жены» (Ефес.5:22-23); «Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя; а жена да убоится мужа своего» (Ефес.5:33).

«Грехопадению» же уделялось особое внимание, т.к. оно отняло бессмертие и вечное счастье, обрекло на греховность, т.е. телесность (природное) победила дух (собственно человеческое). Естественно, преступление вменялось Еве. Очередной «перл» ап.Павла: «Прежде создан Адам, а затем Ева; И не Адам прельщен, но жена, прельстившись, впала в преступление» (I Тим.2:13-14). С тех пор Ева — образ-символ всех женщин («Евино семя/племя»). Каждой женщине приписывались недостатки Евы, и каждая должна была нести ответственность за прародительницу в обществе и в семье особенно, т.к. роль женщины в социуме была невелика на протяжении всего христианства. Конечно, встречались и реабилитаторы Евы (Амвросий Медиоланский и др.), но их влияние на общество было незначительным. Ум, благоразумие, как собственно человеческое, приписывались мужчине. Например, тезис о том, что Адама, «умного и смышленого» не склонил дьявол, а пошел через «глупую Еву». Этот факт можно оспаривать (и весьма успешно), как это делает, например, Е.И. Рерих: Ева — символ стремления человечества к истине (а не символ женской умственной неполноценности), лишивший Адама «тупого бессмысленного блаженства» [14]. Действительно, настоящий человек («глупая Ева»), в отличие от трусливого барашка Адама, стремится к познанию (а это и есть, я думаю, собственно человеческое качество), пусть даже под угрозой высшей кары. Часто (и это доказывает мировой опыт) прогрессивное развитие невозможно без трансгрессии. Но, как это ни парадоксально, уникум, герои, идущие на конфликт с обществом ради его же блага, должны расплачиваться, минимум — подвергнуться остракизму как со стороны власти, так и со стороны стада (Адам — его символ), единственное желание которого выжить любой ценой, а если сыто и тепло — так совсем замечательно! Естественно, Адам «смышленый»! Расценил, что удобнее покориться Господу, а затем — свалить всю «вину» на Еву. И вот «премудрый» Господь повелевает Еве и будущим женщинам подчиняться мужьям своим.

Так берет реванш стадо, ассимилируя и обезвреживая «христианским кодексом» потенциальных трансгрессоров. И эта проблема была актуальна все средневековье, о чем говорит феномен ведьмовства и ереси. Как правило, в этих «преступлениях» обвинялись женщины. Исходили, опять же, из «женской природы» как плотского, стихийного, трансгрессивного, следовательно, склонного к колдовству и ереси [снова странная связь: «плотское — ересь»]. И. Севильский, например, пытался обосновать сатанинское начало женщины лингвистическими изысканиями — трактовкой слова feminia как суммы слов fides («вера») и minus («менее»). И совершенно замечательное анатомическое обоснование женской трансгрессии: женщина — из ребра, а ребро-то — кривое! Если серьезно, то женщин, действительно, было больше среди еретиков, т.к. в подобных движениях (вальденсы, катары, гугельмиты) они могли приобрести высокий статус, свободу и независимость, большие, чем в монастырях.

Если в раннем средневековье женщина еще обладала какими-то правами, то позже — все менее и менее. Образование сместилось из монастырей в университеты, куда доступ женщинам был закрыт, женщины не могли состоять в органах власти, быть врачами, юристами и т.д.

Небольшое «просветление» в отношении к женщинам в Европе произошло в XI веке с зарождением культа Прекрасной Дамы (истоки — в культе Девы Марии), да и то, оно было ограничено аристократическим кругом и рамками ритуала. Бюргерство же усиливало женоненавистничество. Суть: брак — рыболовная сеть, куда попадают незадачливые мужчины, а женщины по природе склонны к прелюбодеянию [15]. Интересно, что в современной России в определенных кругах бытует аналогичная точка зрения.

Гендерные отношения в православной России

Что же происходило в России после становления православия? В XV-XVI веках в результате перевода византийско-болгарской литературы развился взгляд на женщину как на существо нечистое, «сосуд диавольский». Кстати, в русском православии незаслуженно мало женщин-святых, но Богородицу почитали, и чем больше, тем больше подозревались во всех грехах женщины земные. В это время происходила насильственная централизация русских земель Иваном Грозным, и возник «шедевр» попа Сильвестра «Домострой», который претендовал на роль орудия государственной политики. Немного остановиться на этом произведении необходимо в свете того, что сейчас оно вызывает большой интерес, особенно в среде «новых русских», которые склонны идеализировать патриархальную старину и находят в «Домострое» реалистическое изображение семейного и общественного обихода. «Домострой», на их взгляд, ценен уже только тем, что вписывается в православные основы и устои русского народа [12].

Текст «Домостроя» пронизан идеей о том, как мужчине занять главенствующую позицию, женщина же должна «спасаться смирением». Ясно, что у Сильвестра были личные мотивы наделить текст таким смыслом (страх за судьбу сопротивляющегося централизации Новгорода — его родины, — фиксация на сильной личности матери), но показательны навязываемые идеалы семейной жизни, в частности, образ «доброй жены» как богобоязненной опытной хозяйки, отрекшейся от дел вне семьи, верной и покорной мужу. Жена руководит домочадцами, муж же заботится о благочестии всех, не допуская ни минуты праздности. Как заботится? Ну, например, по непонятливой жене легонько плеточкой проходится, а относительно детей «Домострой» рекомендует: «Если любишь сына своего, почаще его бей, чтобы потом радоваться о нем», самих же детей увещевает: «...со страхом служите им [родителям], как рабы (!)...» [10, c.40]. В структуре женского идеала важнейшие места занимали качества хорошей хозяйки и чадолюбие, что является следствием неприятия патриархальными культурами участия женщин в публичной жизни.

Пол и гендер часто не совпадали на Руси. Но в XV-XVII веках при установлении жесткой вертикальной иерархии они совместились, на чем настаивал и «Домострой». Разделение функций стало абсолютным, а прав полностью лишалась женская сторона [12]. «Домострой» также пресекает медиаторные процессы, особенно между женщинами. Это понятно, если учесть, что такой способ весьма эффективен в предотвращении формирования мощной трансгрессивной силы.

Конечно, в реальном крестьянском быту редко удавалось следовать таким идеалам. Женщина чаще тоже участвовала в производстве. Половое разделение труда изначально было связано с функцией деторождения и, следовательно, с близостью женщин к дому, хотя часто они выполняли тяжелейшие работы. В целом, власть крестьянки в доме была существенна, в то время как в сельском обществе доминировали мужчины, выполняя функцию коллективного подавления глубоко сидящего страха перед женщинами, способными «взять верх». Реализовывалось это кабацкими байками, манерой говорить и распределением мест в различных процессиях. Если же работа, традиционно считавшаяся в данной местности женской, приобретала товарный характер (и механизировалась), приносила доход и этим повышала общественный статус работника, она становилась мужской [11]. В сформировавшемся позже пролетариате наблюдалась аналогичная картина, когда возрастающая конкуренция надомных работниц привела к дешевизне женского труда, что сделало женщину полностью зависимой от заработка мужа. Женщины предпочитали оставаться дома еще и по причине боязни общественного презрения и осуждения: якобы муж не может прокормить семью. Патриархальный муж, заключив жену в «хозяйственную тюрьму», мог легче контролировать ее социальные и сексуальные контакты. Дочерям рабочих и буржуа предназначалась роль домохозяйки и матери, что в полной мере соответствовало христианским идеалам. Причем, именно во время зарождения буржуазии сформировалась светская идеология «характера, присущего полу», работа по дому впервые стала чисто женской и более воспроизводительной, нежели производительной. Мужчина — «кормилец», женщина — прислуга (в высших слоях — аксессуар).

С этих пор единственный собственник — мужчина — «делает погоду», а вместе с этим и двойную мораль, чему способствуют медики и психологи, лишая женщину прав на сексуальные переживания. Формируется рынок эротической литературы с репрессивной, поддерживающей угнетение женщины эротизацией женского тела [бросается в глаза аналогия с нынешней Россией]. C одной стороны, растет половое отчуждение, с другой — повышается общественная активность женщин (декабристки, участницы ополчений в войне 1812 года и т.д.).

Дискуссии вокруг «женского вопроса»

В начале XIX века всплывает «женский вопрос», и зарождается феминистическое движение. Возникшие демографические проблемы, связанные с падением рождаемости, вынуждают власти вести пропаганду высокого предназначения матери и домохозяйки. Разворачиваются бурные дискуссии по «женскому вопросу» в литературе и философии. Возникают акцидентализм (Писарев, Михайловский и др.) и эссенциализм (Толстой, Бакунин и пр.) как полярные ответы на вопрос о природе соотношения пола и гендера. Именно в XIX веке как протест против эмансипации формируется миф о русской женщине, в генезисе которого важную роль сыграл образ Т. Лариной. Достоевский и др. продвигали идеи о спасительной миссии русской женщины, обусловленной такими ее качествами, как терпение, смирение, загадочность, потенциальность, самоотречение, служение идее и великая религиозность.

Ряд мыслителей считал, что в виду такой исключительности русской женщины явление эмансипации чуждо России. Женщину возвели на пьедестал, но не все так просто!. Во-первых, не любую, а НАСТОЯЩУЮ, т.е. не слишком образованную и думающую, но вселюбящую. Эссенциализм преобладал, и гендерные различия считались обусловленными метафизически. Следовательно, в абстрактном мышлении, да и в уме вообще женщинам было отказано. Иллюстративны слова Л.Н. Толстого: «Она [женщина], вообще, глупа, но дьявол дает ей на подержание свой ум, когда она на него работает...А как только нужна не гадость, не может понять самой простой вещи, не соображает дальше настоящей минуты и нет ни выдержки, ни терпения (кроме деторождения и детоухаживания)» [цит. по: 14]. Или же Мацкевич: «...женщина проницательнее в суждениях о лицах, а идеи отвлеченные, метафизические им недоступны» [цит. по: 14]. Оба автора высказали невероятную чушь, и уже доказано, что особых различий в процессе познания у полов изначально нет, а есть лишь соответствующие живучие стереотипы [1, c.84-85].

Во-вторых, культ женщины можно рассматривать как идеологическую «ловушку» (Милль) [14]. Ведь, наделяясь чертами святой, она лишается права быть человеком: женщина потому совершенна, что укрыта от тлетворных сил публичной жизни. Святыня же — домашний очаг, следовательно, чтобы не потерять совершенства, женщине следует оставаться в приватной сфере.

Мне очень понравились высказывания акциденталистов Ткачева и Михайловского по поводу традиционного предназначения женщины, которые весьма актуальны и сейчас. Полтора века спустя! Завидная резистентность нации к прогрессивным идеям! Итак, Ткачев: «Для женщины только любовь, одна любовь...Ее дело родить детей и ухаживать за мужем...Неужели в ней не может быть других побуждений и устремлений, кроме побуждений и устремлений, волнующих кур, кошек и голубей?» [цит. по: 14]. Если на то пошло, деторождение не есть, на мой взгляд, экзистенциальная потребность человека (человек — не животное!) — она возникла в результате необходимости в рабочей силе и отсутствия контрацепции на заре цивилизации, а далее дорогие мужчины для известной компенсации и предупреждения конкуренции за власть занялись мифотворчеством. И через многие века проникли и отравляют цивилизованное существование их идеологические творения.

Об общей пользе отказа от стереотипов говорит и Н.К. Михайловский: «...мне и всякому другому приятно видеть в женщине не куклу, мечтающую о тряпках, и не безграмотную дуру, а человека, равного мне, с которым я могу делиться своими мыслями и чувствами. Мое чувство собственного достоинства этим возвышается и укрепляется» [цит. по: 14]. Единственно, автор слишком оптимистичен на счет «всякого другого». Если бы! На самом деле — лишь исключениям с печатью интеллекта и эрудиции. Остальным же приятно, когда «смотрит в рот», с восхищением ловя каждое слово и действие мужа. Так удобнее, ведь последний будет казаться умнее, не надо стремиться «переплюнуть» партнершу, не надо развиваться. Начавшаяся эмансипация поэтому была подобна «кости в горле» у большинства мужчин, которые якобы испугались, что женщины утратят женственность и станут «гермафродитами в юбках», а то и еще хуже — мужчинами! Ну и что? Все всё равно не стали бы, а кто хочет — имеет право быть кем угодно. Нет же! Что-то сходное с реакцией на посягательства на святыню! Мужчинам грозит утрата привилегий, а маскируется все заботой об экономическом (Страхов: «Женщины не выдержат конкурентной борьбы...») и духовном.(утратят женственность как основное свое метафизическое свойство) благополучии женщины.

И подобная реакция на эмансипацию выливается в диктат эссенциальных взглядов в начале ХХ века («Серебряного»), когда активно возвращаются к религиозным основам. Вместе с высокой оценкой «феминных» качеств присутствуют и такие суждения (Н. Бердяев): «Женщина вся пол, ее половая жизнь — вся ее жизнь, захватывающая ее целиком, поскольку она женщина, а не человек» [цит. по: 14]. Наиболее популярно представление о половой полярности как всеобщем законе бытия (женское-мужское, ночь-день, вода-огонь и т.д.). Должна быть восстановлена целостность бытия, но не в одном человеке, а в паре (по крайней мере, чаще). Андрогинность начинает казаться лучшим и даже единственным выходом из кризиса цивилизации (Соловьев, Мережковский и др.). Таким образом, до установления Советской власти взаимно дополняли и обусловливали друг друга православная идеология и отношения собственности, в известной степени дискриминирующие женщину.

Преобладание акциденталистических взглядов на гендеры в Советский период, как ни парадоксально, существенно не изменило положение женщины. Да, женщины отправились работать, но за гроши и не оставляя домашних забот. И хотя пропагандировались идеи об освобождении женщины от «отупляющих и забивающих кухни и детской» (Ленин, Троцкий, Коллонтай, Луначарский) и переносе большей части груза по воспроизводству с семьи (т.е. женщины) на государство. Тем не менее, эти идеи оказались утопическими, реально же усилилась «двойная нагрузка» на женщину (работа на производстве +домохозяйство). Если в первое десятилетие после революции накал борьбы требовал уподобления женщины мужчине, то позже «в унисон» зазвучали голоса Коллонтай и Е.И. Рерих, призывающие женщин бороться не против мужчин, а вместе с ними — против буржуазных устоев/маскулинности [14]. В 30-е же годы усиливается пропаганда материнства как естественного предназначения женщины. На долгие годы это — идеал советской гражданки. Таким образом происходит реверсия к эссенциализму. В конце концов Сталин просто объявляет, что «женский вопрос» решен, и в официальной философии (которая популярностью вообще не пользовалась) до 60-х годов полемика о взаимоотношениях полов не появляется. Интересен тот аспект, что советский марксизм включал идею о психофизиологических различиях между полами, а классический — нет (даже наоборот!).

В 60—80-е годы начинает развиваться советский феминизм, в корне отличный от западного. Дело в том, что роль патриарха у нас выполняло авторитарное государство, уравнивающее = обезличивающее оба пола, а на Западе — мужское сообщество. Следовательно, советские феминистки боролись, скорее, против маскулинизации женщин и феминизации мужчин в частности и против авторитарной власти в целом. Укрепляется эссенциализм, активно поддерживаемый писателями-эмигрантами (Солженицин и пр.). Лейтмотив: вернуть женщину дому! Да и как феминизм западного образца мог развиться на фоне декларирования равноправия и официального объявления о решенности «женского вопроса»?

Ренессанс православия в современной России.

И вот, крах Советской системы выбросил на поверхность вместе со всеми экзистенциальными вопросами и «женский». Тупик, в который разложившийся «социализм» завел народ, вызвал тоску по традиционным ролям, в т.ч. и среди самих женщин, уставших от «двойной нагрузки». Только вот я не понимаю, почему они пошли по пути абсолютного предпочтения карьере домоводства, а не подключили к выполнению домашней работы мужчин? Возможно, повлиял прорыв американской культуры в наши СМИ, создавшие миф о счастливой американской женщине, заключенной в домике с зеленой лужайкой и с умильной улыбкой утирающей носы «сухим» (то бишь в «Памперсах») отпрыскам. Но выдуманная для борьбы с опасным индивидуализмом в США политика New Familialism, основанная на пропаганде традиционных протестантских ценностях, развенчалась уже мощным феминистическим движением в самих США, где большинство женщин работает [6]. У нас же теперь в качестве «ответного удара» советскому тоталитаризму (а с ним в упряжке и декларированным эгалитарным отношениям во всех сферах, публичности семейной жизни) проявляется (по Ю. Градсковой):

  1. Стремление к максимальному обособлению частной жизни и минимальному влиянию общества на детей (вплоть до отказа от школы). В таком контексте отсутствует пересмотр традиционных гендерных стереотипов, что порождает подростков с дискриминирующими женщин установками.
  2. Мощная пропаганда православной системы ценностей с идеалом традиционной семьи. В свете православной идеологии девушке должны прививаться черты «добропорядочной жены и заботливой матери». Что же получает последняя от семьи? Во-первых, заботящегося о нравственном исправлении и совершенствовании «духовного главу» — мужа; во-вторых, «право» давать на семейном совете свой «особый, сердечный совет» [видимо, как всегда, немой]; в-третьих, гору посуды и кучу «богобоязненных» детишек. Почему кучу? А как же! Ведь православные авторитеты гневно борются с абортами, а пропаганда контрацепции — не их «святое» дело. И ничего, что из мусорных баков младенцев извлекать десятками приходится — наши добродетельные женщины «выдюжат» их воспитание совместными усилиями, а потом будут смиренно носить сухари в тюрьмы и молиться за «заблудших».

Каков же православный «рецепт» по поводу высшего образования женщины? Разумеется, в свете широкой пропаганды его получения в Советский период Православная церковь остерегается открыто осуждать это. Говорят даже о пользе обучения в вузах для женщины, ЕСЛИ: а) его цель — нравственное совершенствование; б) оно не «отводит» от Бога; в) не служит средством обретения свободы от родителей и мужа (ведь истинная свобода — свобода от собственной греховности и страстей). Какие же профессии рекомендуют наши «духовные отцы»? Конечно же, требующие максимального самоотречения и и отсутствия меркантильности:

  1. в сфере благотворительности;
  2. врач, акушерка, сиделка;
  3. учитель (в основном, в начальной и средней школе).

Эти профессии не противоречат женскому православному идеалу [18]. Кстати, воспитывая детей (рекомендует Тихон Задонский), нужно «привязывать их сердца к страху Божию». Замечательно! В детских кошмарах «заправлять» ребенка в печь будет уже не Баба-Яга, а Господь-Бог.

Много «полезной» информации можно почерпнуть в брошюре «Назначение женщины» протоиерея Д. Соколова, в которой он утверждает, что женщина «не ниже мужчины», но место «назначенное» ей Богом «второстепенное, зависимое». Интересно, как это второстепенность и зависимость можно противопоставить более низкому положению? Что касается распределения ролей, то «дело мужчины — дело не ее [женщины] способностей», а в узком семейно-домашнем пространстве «она имеет такие способности, каких мужчина не имеет». Как это знакомо русским людям, а потому и воспринимается как лишнее, а главное божественное, подтверждение гендерных стереотипов! Дальше — больше: женщина имеет, якобы, больше терпения («мужества страдательного», в отличие от «мужества деятельного» мужчины), «потому-то Господь так распределил и жизнь, что вообще на долю женщины достается больше мелких неприятностей,...и меньше удовольствий, если только мы в числе удовольствий не поставим удовольствия делать добро» [16, c.10-11]. Вот как, оказывается, оправдывается превращение женщины в ломовую лошадь! В конце концов автор доходит до абсурда, декларируя обязанности женщины:

  1. «Женщина может быть истинной женщиной только при условии принятия Евангелия» [16, c.14].
  2. Каждая женщина «по долгу справедливости» обязана искупать грех Евы с целью возврата «пострадавшему» мужчине бессмертия и спасения [16, c.14].
  3. «Исполняет ли муж свои обязанности или нет, жена должна исполнять свои» [16, c.17].
  4. Потребность души, закон существования женщины — не быть любимой, а любить и жертвовать собою [16, c.9-10].
  5. О разводах: «Продолжай быть помощницей того, кто оскорбляет тебя...За его неблагодарность плати двойною любовью, сугубой преданностью. Молчи, смиряйся..., претерпи и ты до конца, имея перед глазами Христа распятого» [16, c.32].

Ну, я понимаю, Сильвестра централизация замучила, а Д.Соколова-то что? Чем не пособие по мазохизму? Эти «истины Господни» печатаются теперь тысячными экземплярами в полиграфических фирмах «Красный пролетарий»(!) и т.п. и продаются в каждой захудалой церквушке и православном интернет-киоске (!). И что самое страшное, по словам «тамошних» продавцов, пользуются большим спросом (вместе с пресловутым «Домостроем»), в особенности у женщин!

Надо думать, что дети, воспитанные по данному эталону, вырастут, прошу прощения, баранами. Еще Е.И. Рерих писала: «Раба может дать миру только рабов» [цит. по: 14]. К сожалению, еще и рабов, не приемлющих все инаковое, — самых опасных моральных калек. Мне могут возразить, что нетерпимость не проповедуется Православием. Докажу обратное некоторыми цитатами:

  1. 11-е правило Шестого Собора в Константинополе: «Не должно быть никакого общения у христиан с иудеями. Поэтому если сыщется кто-то, кто...как-то общается с ними, если из причта он — из церкви изгнать, если мирянин — отлучить» [цит. по: 10, с.16].
  2. Удовлетворение сексуальных потребностей вне/без брака — блуд, а если еще и «однополая любовь творится», то «делающие такие дела достойны смерти» [18].
  3. Альтернатив браку не существует (кроме оскоплений всех сортов) [18].
  4. «Что Бог сочетал, того человек да не разлучает» (Мар.10:9).

Опустим те факты, что разводы или альтернативы браку часто безопаснее, нежели совместная гибель нескольких личностей. Но трудно отрицать, что такие диктуемые православными идеологами установки воспитывают в людях ненависть, как минимум, к евреям и гомосексуалистам, а также осуждение практикующих нетрадиционные формы сожительства (или разводы). Итог — на наших улицах: высокий авторитет «РНЕ» и т.п. среди молодежи, избитые африканцы, арабы, гомосексуалисты и проститутки. Более того, как известно, формирование гражданской политической культуры начинается в семье. Культивирование же семьи, не предоставляющей своим членам равных возможностей для саморазвития и построенной по принципу иерархического распределения власти в соответствии с гендерными (= христианскими) стереотипами, может способствовать новому росту патерналистских и авторитарных настроений в обществе в целом [6].

Заключение

Православие сейчас — не единственный «закрепитель» гендерных стереотипов. Есть еще вездесущие Свидетели Иеговы и вторичный дискурс рекламы, навязывающий в качестве нормы и идеала самозабвенно кормящую мужа и детей «бульонными кубиками», посвященную в сакральные хозяйственные тайны, женщину в фартуке. Также популярен на экранах и ее антипод — женщина-проститутка, вместе с одеждой, косметикой, авто и т.д. и т.п. рекламирующая и другой товар — женское тело [7].

Государство, как обычно, избрало самые эффективные механизмы подчинения и манипулирования. Но неужели все российское население желает быть стадом? Возможно, желает — по принципу сохранения и экономии энергии. По принципу экономии энергии на нестандартное мышление, на самостоятельный поиск решения, на саморазвитие, в конце концов. Еще больше я поражаюсь нашим женщинам: мало того, что исторически оказались первыми эксплуатируемыми, первыми «рабочими скотинами» (Писарев), пронесли рабство и унижение через века, так еще и упускают редкий шанс восстановить справедливость! Хотят жертвовать? Пусть! Но ведь жертвуют они еще и всем человечеством, а не только собой. Я считаю, что переход человечества на новый качественный этап развития возможен (если возможен) лишь при равновесии в каждом человеке полного набора качеств, определяемых сейчас односторонне как женские и мужские. Шон Берн в «Гендерной психологии» приводит статистические данные, свидетельствующие о большей приспособленности людей, обладающих психотипом андрогина [1, c.71]. Это закон природы — чем больше диапазон приемлемости, тем шире распространение, а следовательно, и выживаемость вида/субъекта. Нет же, у нас боятся «омужествления» женщин и «обабивания» мужчин! Я же считаю, что разделение на два пола было связано, видимо, с необходимостью продолжения рода человеческого3, но это не значит, что можно личностные качества делить на мужские и женские. Они всего лишь ИНДИВИДУАЛЬНЫ4. Поло-типизация [1, c.73], на мой взгляд, является маркером высокого уровня конформности субъекта.

Не могу не присоединиться к надеждам Чернышевского: «Но когда-нибудь будут на свете только „люди“; ни женщин, ни мужчин...не останется на свете. Тогда люди будут счастливы»5 [цит. по: 14]. Для этого требуется немного постараться и что-то потерять. Но, видимо, русские любят легкие пути, а главное — уже протоптанные, хоть и осталось много трупов на них. Помани — все равно идут назад, регрессируют «по собственному желанию».

В завершение немного статистики. Женщины (1/2 населения Земли) выполняют 2/3 работы в мире, получают 1/10 всех доходов и владеют менее чем 1/100 всей собственности [3]. Мужчины выполняют максимум 20-30% домашней работы [3], 66,7% их желает двойной морали [15]. Менее 1/3 молодых (а более 1/3 зрелых) женщин склонны к эгалитарной модели семьи [8]; лишь в 1/10 домохозяйств не смогли определить главу [9]. По данным опроса 1995 г. в Сибири, 2/3 мужчин и 1/2 женщин при ответе на вопрос о женской миссии в обществе согласились с «естественным женским предназначением», причем имели негативные установки относительно работающих женщин [3]. Дочери все еще помогают матерям в домашней работе в 3-5 раз чаще, чем сыновья [11]. Если в 1986 г. в российских церквях было обвенчано 79840 пар (в т.ч. католиков и протестантов), то в 1994 г. — уже более 197000 только православных пар [18]. Сами женщины получают неврозы, связанные с подавлением в себе всего несоответствующего традиционному женскому идеалу, и в сложившихся обстоятельствах считают кощунственным, работая, «отнимать хлеб» у мужчин — «кормильцев» [8].

Л.А. Гусейнова определила итогом социальных трансформаций в России усиление дискриминации женщин во всех сферах общественной жизни [8]. Добавлю к этому и насаждение патриархальных установок, связанных, в основном, с пропагандой православных ценностей.

Что дальше? В пещеры? Нет, скорее на кладбище. За примыкающие к Пасхе недели была возможность убедиться, что любимое место нашего народа — кладбище. Прямо-таки апокалиптическая картина: улицы, заваленные аляповатыми искусственными букетами и венками; массы, покупающие за 35 рублей «индульгенцию» в церквях («за здравие или упокой рабов Божиих таких-то и таких-то...») и массы, единым и неистощимым потоком вливающиеся за кладбищенскую ограду... Quo vadis?

_____________________
1 QUO VADIS? (Камо грядеши?) — Куда идешь? (Евангелие от Иоанна 13,36).
2 (!) - сейчас это больше приписывается мужчинам, а аффективность их оправдывается слабым (по сравнению с женщинами) развитием мозолистого тела в мозге («перетяжки» между полушариями), вследствие чего у мужчин в каждый момент времени работает только одно полушарие, не уравновешиваясь другим.
3 Есть предположение о том, что женщины появились на Земле первыми и какое-то время жили без мужчин. Можно предположить, что тогда женщины были способны к партеногенезу (размножению без оплодотворения).
4 По статистическим данным, различия между мужскими и женскими группами по различным характеристикам обычно меньше, чем внутри каждой группы [1, c.85].
5 Сходно высказывался и О. Вейнингер в книге «Пол и характер» [4], хотя почему-то многие понимают его идеал не как андрогина, а как только мужчину.

Использованная литература

  1. Берн Ш. Гендерная психология. — С.-П.: «прайм-ЕВРОЗНАК», «Издательский дом Нева»; М.: «Олма-пресс», 2001, 318с.
  2. Библия. — Минск: PICORP. Белорусский Дом печати, 1992, 1206с.
  3. Бондаренко Л.Ю. Мир, в котором мы живем. Ролевые сходства и различия между российскими и американскими женщинами // ОНС, 1997,N3.
  4. Вейнингер О. Пол и характер. — Р.-на-Д.: «Феникс», 1998, 608с.
  5. Горлач М.Г. Гендерный аспект семейно-ролевого диссонанса // Социс, 2002, N1.
  6. Градскова Ю.А. Новая идеология семьи и ее особенности в России // ОНС, 1997, N2.
  7. Грошев И.В. Гендерные образы рекламы // Вопросы психологии, 2000, N6.
  8. Гусейнова Л.А. Ценностные ориентации: гендерный аспект // Социс, 1999, N5.
  9. Давыдова Н.М. Глава семьи: распределение ролей и способ выживания // ОНС, 2000, N4.
  10. «Домострой». — М.: Храм Покрова Божьей Матери при участии изд-ва «Паломникъ», 1999, 240с.
  11. Зидер Р. Социальная история семьи в Западной и Центральной Европе (конецXVIII — нач.XX вв). — М.: Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС, 1997, 302с.
  12. Иваницкий В.Г. Русская женщина и эпоха «Домостроя» // ОНС, 1995, N3.
  13. Розин В.М. Мистические и эзотерические учения и практики в СМИ. // ОНС, 1997, N3.
  14. Рябов О.В. Русская философия женственности (XI — XX вв). — Иваново: «Юнона», 1999.
  15. Рябова Т.Б. Женщина в истории западноевропейского средневековья. — Иваново: «Юнона», 1999.
  16. Соколов Д. Назначение женщины. — М.: «Феофания», 2000, 32с.
  17. Степанянц М.Т. Образ женщины в религиозном сознании: прошлое, настоящее, будущее. // ОНС, 1993, N4.
  18. Форсова В.В. Православные семейные ценности. // Социс, 1997, N1.
  19. Фромм Э. Искусство любить. — С.-П.: «Азбука», 2001, 210с.
  20. Эвола Ю. Метафизика пола. — М., 1996.

Ольга Волкова, 2002.