Муравейник



Вас может заинтересовать:

«Пограничник» (рассказ)

«Разящий крест» (фантастическая повесть)

«Александр Зорич «Завтра война»» (рецензия)

Он шёл по улице... Куда? Он не знал. Вперёд... Мимо груд мусора, пыльных автомобилей, безликих коробок домов по грязи и лужам сквозь смог, повисший над улицами... Он чувствовал себя муравьём под серыми тучами, скрывающими от него небо. Муравьём в огромном муравейнике, который он ненавидел. Ненавидел всем своим существом и мечтал вырваться наружу, в другой мир — более светлый и радостный... Ему была отвратительна эта жизнь, этот город, эта страна, где все люди были на одно лицо и различались только порядковыми номерами и профессиями. Не было имён, не было фамилий — одни числа... У него тоже был номер. Длинный, очень длинный. И профессия — строитель. Но он ощущал себя не каким-то числом. Он знал своё имя, знал свою фамилию, помнил бывшую профессию. Чувствовал себя человеком, Человеком среди человечков. Только он один имел что-то своё — индивидуальность, отличавшую его от серой массы других. У него своё лицо, своё имя, своё мнение...

Потому что он не отсюда. Родился не в этом мире, а теперь очутился здесь, не желая того. Здесь у него не было друзей, не было врагов, не было любимых и тех, кто любил бы его, не было людей, которым он нужен не как работник, а просто — по-человечески. Здесь это просто невозможно. Все, кто окружал его, были «машинами», слепо следующими вложенным в них командам: они выглядели одинаково, мыслили одинаково, жили одинаково... Считали себя счастливыми. Здесь не было преступности, грубости, лжи или хамства. Равно как и не было симпатий, отзывчивости, понимания, любви... Всё делалось по шаблону, так, «как положено». Все имели всё и, одновременно, не имели ничего, потому что они — бесчувственные, равнодушные, слепые овцы. Им по душе любой путь, которым приказывали идти и, что бы ни случилось, они были всегда всем довольны. Даже этой повсеместной грязью и вечной серостью, давящей на сознание нормального,мыслящего человека. Такого, как он. И он не мог сделать ничего, уже почти смирился с этим, почти привык ко всему. Но не до конца: в его душе ещё тлели угольки неприятия окружающей действительности. Он ждал, ждал какого-то решения, которое могло вот-вот прийти, возникнуть из ниоткуда, дать ответы на все вопросы и изменить ситуацию... Надеялся на это, жил с надеждой... Но решение не приходило. Он ждал его изо дня в день, но оно не появлялось. И это доставляло ему боль. Сильную боль. Он мучился этой болью. И с каждым днём всё сильнее и сильнее. Он уже не мог терпеть её. Ему хотелось кричать, выть, кататься по земле и бить по ней кулаками, но он знал, что всё это было бы напрасно. Это чужой мир, живущий по чужим законам, и он, как ни старался, не смог бы изменить его ни на толику.

С такими мыслями он шёл на работу, исполнял трудовые обязанности, возвращался обратно, ложился спать и просыпался. И всё это время терзался чувством одиночества, полного одиночества. «Как же? Как же мне вырваться отсюда?!» — эти слова звучали в его голове как дикий крик человека, сходящего с ума.

Он решил не идти сегодня на работу, поскольку больше не мог выносить своих «серых» сотрудников с постоянными улыбками на лицах. Они не уставали, или уставали, но не показывали этого. Ведь цель их жизни — в служении народу, и устать в этом служении было для них ужаснейшим проступком. Он не понимал их, а они — его. Не было уже сил слушать их повседневные разговоры о том, что каждый из них сделал для страны в своё свободное время и насколько это важно. Отличившихся всегда хвалили и помещали о них заметки в стенгазету. О нём тоже писали заметки, но не хвалебные, а уличающие в том, что своё свободное время он использует для себя. Его часто вызывали на собрания — ругали, убеждали, грозили... И, наконец, его терпение кончилось. Сегодня...

Утром проснулся и почувствовал, что не вынесет более ни дня здесь. Осознав это, вышел из дома и теперь шагал туда, куда ведут ноги. Веря, что они приведут его к выходу, и он больше никогда не утонет в грязной жиже у подъезда, не увидит эти тупые, довольные рожи, никогда не услышит фанатичные речи о самопожертвовании для народа, о том, что всё хорошо, что у всех всё есть... Не будет больше здесь, в большом безликом муравейнике... Никогда.

Автомобиль... Удар... Сильная боль... справа... Он лежал на асфальте. Не дышал...

Он хотел уйти, и ушёл. Он — Человек. Человек из Прошлого...

Андрей Панов, ноябрь 2000.