Бинэси Колберт



Вас может заинтересовать:

«Наваждение. Часть первая» (фантастическая повесть)

«Наваждение. Часть вторая» (фантастическая повесть)

«Разящий крест» (фантастическая повесть)

— Девятнадцатое июля две тысячи сто четырнадцатого года. Допрос Бинэси Колберт. Допрос ведут агенты Роджерс и Хобер. Мисс Колберт, расскажите о себе.

— Я уже всё рассказала на прошлом допросе.

— Расскажите ещё раз.

— Зачем? У вас же есть досье.

— Всё равно повторите, пожалуйста. Это необходимо. И не опускайте подробности.

— Хорошо...



Бинэси родилась в небольшом городке Бей-Миллс в американском штате Мичиган. Семья Колберт принадлежала к индейскому племени оджибве, которое испокон веков населяло земли по берегам Великих озёр и по праву считалось одним из самых многочисленных и сильных племён Северной Америки. Они так и не уступили своих земель европейским завоевателям и гордились этим.

Дом Колбертов стоял почти у самой воды озера Верхнего. Отец Бинэси Рой работал оператором комплекса лесозаготовки, а мать, Вэлери, учила детей математике в школе.

В день когда Бинэси исполнилось шесть лет, Рой разбудил её пораньше и, одев потеплее, повёл к озеру. Небо на востоке только-только начинало окрашиваться жёлто-оранжевым, почти не было ветра и стояла прохладная тишина. Бинэси, следуя за отцом, сонно перебирала ногами и тёрла кулаками глаза. Рой посадил дочь в лодку, сел напротив и медленно двинулся на вёслах по озёрной глади.

Этим утром озеро было спокойным, волны мягко покачивали лодку, и Бинэси, укутавшись в куртку, снова почти уснула. Наконец Рой перестал грести, вытащил из воды вёсла и достал из рюкзака два мотка верёвки. Свободные концы верёвок он крепко закрепил на борту, а на привязанные к противоположным концам крючки насадил наживку.

— Сегодня очень важный день, Бинэси, — сказал Рой. — Сегодня я покажу тебе, как жили наши предки и расскажу, кто ты такая.

Бинэси перестала клевать носом и прислушалась к отцу.

— Наш народ, — продолжал Рой, — носит название «анисинабе», что значит «изначальные люди». Наши предки пришли сюда первыми и жили многие сотни лет до того, как здесь появились все другие американцы. Мы всегда охотились в местных лесах, собирали рис и ловили рыбу в этом озере. И наши потомки — ты, Бинэси, и твои дети и внуки — будут делать то же самое. Никто не отберёт у нас наше право жить на своей земле. Видишь эти верёвки, Бин?

Бинэси кивнула.

— Так ловили рыбу наши предки. В те времена, когда не было магазинов, каждому приходилось добывать еду самостоятельно. И сейчас я научу тебя это делать, чтобы ты никогда не осталась голодной, даже если закроются все магазины. Надевай перчатки и бери конец верёвки. Теперь смотри и делай, как я.

Рой покрутил концом с крючком и кинул его в воду. На поверхности осталось только белое перо — поплавок. Бинэси попыталась повторить действия отца, но её крючок упал рядом с лодкой.

— Попробуй ещё раз, — мягко сказал Рой. — Это не трудно.

Со второго раза Бинэси бросила крючок чуть подальше.

— Теперь надо сидеть молча и следить за пером, — тихо произнёс Рой. — Как только перо уйдёт под воду, дёргай верёвку и тяни к себе. Не бойся упустить её — я привязал конец к лодке.

Так прошло около двух часов, пока под ногами у них не забились три крупных окуня и две палии. Рой смотал верёвки, и лодка поплыла обратно.

На берегу отец развёл костёр, повесил над огнём ведёрко с озёрной водой и принялся чистить рыбу. Закончив, опустил тушки в воду, посолил и высыпал в ведёрко горстку риса, приправив пряными травами.

— Рыба и рис, — объяснил Рой, — главная еда нашего народа, Бинэси. Запомни — это то, что будет всегда: рыба плавать в озере, рис расти по берегам, а мы жить на своей земле и никогда ни в чём не нуждаться и никого ни о чём не просить. Оджибве — гордый народ. Мы сами можем позаботиться о себе и не нуждаемся в чужой помощи. Запомни это, дочь. На всю жизнь запомни.

— Хорошо, папа, — ответила Бинэси.

Рой помешал уху половником.

— А теперь садись поудобнее — я расскажу тебе о твоём имени. Ты много раз видела, как над озером собираются тучи, налетает ветер, грохочет гром, сверкают молнии, а потом начинает литься дождь. На самом деле эти тёмные тучи не просто тучи. Укутанная в них, летит по небу Громовая птица. Полёт её рождает ветер, удары крыльев — гром, а глаза испускают молнии. На спине у Громовой птицы — огромное озеро, из которого и льётся на землю дождь. Всей погодой управляет Громовая птица. Захочет — пролетит и даст нам дождь. А захочет — будет спать в своём гнезде, а у нас будет жара и засуха.

Но это не всё, что умеет Громовая птица. Когда над озером опускается густой туман, это значит, Громовая птица летит на охоту. На самой глубине озера живут рогатые змеи, которые нападают на рыбаков и тех, кто плавает в воде. Они хватают людей и съедают целиком. Но Громовая птица пристально следит за ними. Как только молодая рогатая змея подрастает и уже способна нападать на людей, Громовая птица вылетает на охоту и убивает змею в густом тумане. Так она оберегает нас от смерти. Понимаешь теперь, как важна для нас Громовая птица и как мы должны быть ей благодарны?

— Да, понимаю, — ответила Бинэси.

— А теперь слушай внимательно. На языке оджибве Громовая птица называется Бинэси. Твоё имя — в честь неё. Ты — наша Громовая птица.

— Папа, а разве человек может быть птицей? — удивлённо спросила Бинэси.

— Старики рассказывали, что когда-то все Громовые птицы были людьми. Жили они в вигвамах в древнем кедровом лесу. А птичью шкуру надевали только, когда летели охотиться на рогатых змей или поливать землю дождём. Легенда говорит, что если какой-нибудь оджибве найдёт шкуру Громовой птицы, примерит, и она окажется ему впору, он сам может стать Громовой птицей и давать людям жизнь дождём и спасать от рогатых змей.

— А где найти шкуру Громовой птицы?

— Никто не знает, дочка, — признался Рой. — В наше время Громовые птицы живут так скрытно, так глубоко в лесах, что найти их почти невозможно. И только если влететь в тучу, можно повстречаться с ней. Но туда летать очень опасно — тебя могут поразить молнии и сбить крылья Громовой птицы.

— А ты никогда её не видел?

— Нет. Я же не летал в тучи.

— Получается, я — Громовая птица, но не могу ни летать, ни давать дождь, ни охотиться на рогатых змей? — огорчилась Бинэси. — Зачем же я тогда?

— Громовые птицы не только всё это делают, — хитро прищурился Рой. — Когда они в человеческом обличии, у них есть другая задача, не менее важная. Они очищают мир от грязи, низости, скверны, несправедливости и всякого зла.

— Значит, я могу бороться со злом? — обрадовалась Бинэси. — Как Супермэн или Бэтмэн?!

— Не обязательно, — улыбнулся отец. — Если будешь делать в жизни много добра, то уже тогда никто не сможет сказать, что ты зря носишь своё имя. Делай добро и, может быть, когда-нибудь ты встретишься с настоящей Громовой птицей и разделишь с ней трапезу у костра.

Рой поднялся, помешал уху и попробовал.

— Уже готово, — заключил он. — Давай есть, Бинэси.

А через несколько часов в их дом пришли гости. Все поздравляли Бинэси с днём рождения, веселились и шутили. Дети бегали, шумели и играли. И Бинэси играла с ними, но уже не как обычно. Теперь Бинэси знала, кто она и для чего живёт в этом мире.



— Вы окончили университет? Правильно, мисс Колберт?

— Да, Университет озера Верхнего в Су-Сент-Мари.

— Бакалавр по информационным системам и электронике?

— Верно.

— С чем связан выбор такой профессии? Почему, например, не социология, история или юриспруденция? Это популярные профессии в тех местах, где вы родились.

— Не всем же заниматься поисками неизвестных героев прошлого. Кому-то надо быть и инженером.

— И всё-таки?

— Я всегда хотела создавать что-то полезное. Но не просто строить дома и фермы, а делать что-то большее, несущее глобальную пользу — всему человечеству.



Летнее утро. Яркое солнце. Свежий ветерок с озера.

В тени старого бука, обхватив колени и задумчиво смотря на волны, сидела Бинэси. Она никак не могла определиться с продолжением учёбы после школы. Можно было поступить в Общественный колледж Бей-Миллс и за два года приобрести специальность строителя, дизайнера, администратора информационных систем или бизнес-менеджера. Тем более что многие её школьные друзья уже подали туда заявление. А можно было отправиться в Университет в Су-Сент-Мари — столице округа — и попытаться получить степень бакалавра.

Бренда, подруга Бинэси, уже послала заявление в местный колледж. И сама Бинэси собиралась сделать то же самое, ведь она совсем не хотела расставаться с Брендой. Они дружили уже много лет, и Бинэси очень любила её, а в последнее время с удивлением стала замечать, что испытывает к ней и особые чувства. Когда она сидела рядом с Брендой, касаясь её плечом, или брала подругу за руку, по коже Бинэси пробегали мурашки, а в животе всё сжималось. Что это — Бинэси не понимала, а, может быть, не хотела понимать, но очень переживала, когда видела рядом с Брендой какого-нибудь парня. И в глубине души надеялась, что если будет всё время рядом с подругой, то та забудет о парнях совсем.

— А-ни[1]! — раздалось за спиной.

Бинэси обернулась: у толстого ствола бука стоял улыбающийся Джон — высокий, крепкий, черноволосый.

— А-ни, — без особой радости ответила Бинэси и снова повернулась к озеру.

Джон сел рядом и попытался заглянуть ей в лицо.

— Только не думай, что мы с тобой теперь встречаемся, — осадила его Бинэси. — То, что было вчера, — случилось один раз и больше не повторится. Понял?

— Почему? — Джон пересел на траву напротив одноклассницы, поджав под себя ноги, и пристально поглядел на неё.

— Потому что.

— Но ты мне очень нравишься, Бин. Я хочу быть с тобой. И никто больше мне не нужен.

— Я не хочу отношений, — объяснила Бинэси. — Они мешают, Джон. А у меня есть цель.

— Какая?

— Приносить пользу человечеству.

Джон улыбнулся.

— Только не надо смеяться, — нахмурилась Бинэси. — Я серьёзно. У меня нет в планах ни парня, ни мужа. Я буду работать для людей, улучшать их жизнь, защищать.

— И как же? — с недоверием поинтересовался Джон. — Программируя фермы или лесопилки?

— Я полечу на Марс. И буду там делать умные и удобные города.

— Понятно, — вздохнул Джон и снова сел рядом с Бинэси. — Хорошая мечта. А я стану строителем. Ты же знаешь, летом мы с отцом ездим по штату строить дома. Я уже многое умею. Осталось только диплом получить. Вот отучусь два года в колледже и смогу уже не просто на подхвате у отца работать, а по-настоящему строить. Дома всегда нужны, — он помолчал с минуту, смотря на озеро, потом поднял камешек и бросил в воду. — А ты могла бы с нами ездить. Мы бы дома строили, а ты подключала электронику, настраивала. Было бы здóрово!

Бинэси не успела ответить — рядом с Джоном плюхнулась на траву Бренда:

— А-ни! Что делаете?

— Камни в озеро кидаем, — буркнул Джон, явно недовольный её появлением.

— Супер! — воскликнула Бренда. — А я сегодня проснулась и подумала, как же будет классно, когда я получу диплом дизайнера. Представь, Джон, я буду рисовать дома, а ты будешь их строить по моим проектам! А потом я буду оформлять интерьеры... И Бинэси возьмём, да? Я слышала, как ты сейчас говорил, что она сможет программировать дома. Правда классно?! — она вцепилась руками в ногу Джона и, наклонившись, через него посмотрела на подругу. — Бин? У нас будет настоящая команда! Мы с Джоном и ты!

Она будто бы случайно не удержалась и упала Джону на колени.

— Ой! — расхохоталась Бренда и, обхватив Джона за шею, медленно поднялась, но руки расцеплять не спешила.

Джон попытался отвернуться, но Бренда поцеловала его в щёку:

— Какой ты смешной, Джонни!

Она вскочила и побежала к воде, сбрасывая по пути майку и шорты. Бинэси, сдерживая ревность, встала:

— Я пойду.

Джон взял её за руку:

— Не хочешь искупаться?

— Там и без меня народу хватает, — намекнула Бинэси на Бренду. — Иди — она вон зовёт тебя.

Бинэси высвободила руку и пошла домой. Уже у дороги, на полпути, она остановилась, раскрыла ещё раньше заполненное заявление, проверила всё ли в порядке и, чуть помедлив, отослала его в Университет озера Верхнего в Су-Сент-Мари.



— Почему вы так стремились в космос, мисс Колберт? У вас была востребованная профессия, хорошая работа. И вдруг вы всё бросаете и идёте в лётную школу.

— Хорошая работа? Вы серьёзно считаете должность инженера на электростанции хорошей работой?

— Почему бы и нет? Карьерные перспективы для инженера очень неплохи.

— Вот и я поняла, что так застряну на Земле. А мне надо было туда, наверх.

— Зачем?

— Всё самое важное происходит там, всё самое значительное. Там — передний край. А я хотела быть на переднем крае, на фронте — создавать, превозмогать, побеждать.

— С Гретой Таубер вы познакомились до или после своего первого полёта?

— После. Я уже работала в «Объединённых космических линиях» на пассажирском челноке.

— Расскажите о Грете. Какая она была, какие у вас сложились отношения?



— Привет! — поздоровалась миловидная светловолосая девушка в форме «ОКЛ», опускаясь в соседнее кресло.

В кают-компании МКС людей было не много, свободных столиков и кресел хватало, но девушка почему-то решила занять место рядом с Бинэси. «Грета Таубер. Инженер “Объединённых космических линий”» — прочитала Бинэси на виртуальном бейдже.

— Привет, — ответила она и продолжила пить кофе.

— У тебя очень интересное имя, — заметила Грета. — Никогда такого не слышала.

— Оно индейское. Я из племени оджибве. Мичиган, США.

— Ух ты! А я из Германии. И никогда не была в Америке... Ты же пилот? Куда летаешь?

— На Луну. Туристов вожу в основном, — Бинэси снова отпила кофе.

— Ну и как? Нравится работа?

— Всё лучше, чем на Земле. Я потому и пошла в пилоты, чтобы попасть сюда. Так-то у меня диплом инженера есть. Но там с работой не сложилось. А у тебя, вижу, получилось сразу по специальности найти место в «ОКЛ».

— Да, повезло, — улыбнулась Грета. — В год моего выпуска «ОКЛ» решила набрать выпускников-инженеров в нашем Мюнхенском техе. И у меня удачно получилось пройти отбор.

— Твой университет, наверное, очень сильный, раз из него выпускники на расхват?

— Двадцатый в мире среди технических — далеко не в первых рядах, — вздохнула Грета.

— Мой в Су-Сент-Мари, наверное, двести двадцатый, — усмехнулась Бинэси. — Если вообще входит в рейтинг.

— Но ты же всё равно здесь! Значит, не зря, значит, удалось!

— Ну, не совсем. Я не собираюсь всю жизнь пилотом пассажирского челнока работать. Опыта наберусь, рейтинг подниму, а потом — дальше.

— Куда?

— На Марс, — мечтательно произнесла Бинэси. — Хочу работать там — оборудовать терраформ-купола, создавать в них комфортные условия для жизни. Я же инженер-электроник. Это — самая моя работа!

— Здóрово! — поддержала Грета. — На Марсе сейчас всё самое интересное происходит. Может, и я потом туда подамся...

— А сейчас чем занимаешься?

— Завтра улетаю на два месяца, — глаза Греты загорелись. — Буду жить в космосе далеко-далеко от Земли. Слышала о СПАЗах — станциях противоастероидной защиты?

— Конечно! Кто о них не слышал?

— Наша «ОКЛ» тоже участвует в проекте. И я завтра лечу монтировать станцию номер три! За тридцать миллионов километров от Земли! Два месяца работы в открытом космосе, представляешь?!

— Повезло тебе, — Бинэси искренне позавидовала Грете.

— Самой не верится. А главное — это то, к чему я стремилась всё время, пока училась. Я с детства хотела спасать людей, защищать их. Но работа спасателем или полицейским мне казалась слишком мелкой. Хотелось чего-то глобального — чтобы спасти всех и сразу. И СПАЗы — это как раз то самое и есть. Ведь каждый уничтоженный астероид — спасённый от катастрофы мир! И теперь я участвую в операции по его спасению. Как же это здóрово!

— И платят, наверное, прилично, — предположила Бинэси.

— Да какая разница?! — махнула рукой Грета. — Даже если бы платили в десять раз меньше, я всё равно полетела бы! Это же ради человечества! Понимаешь?!

Бинэси удивлённо и с восхищением смотрела на Грету. Как это было похоже на её собственные мысли, на её собственные желания. Неужели кто-то ещё хочет того же самого — работать ради человечества? Бескорыстно работать! Неужели Грета искренне об этом мечтает?!

Они проговорили весь вечер и расстались близкими подругами.

А через два месяца снова встретились на МКС, и Грета воодушевлённо рассказывала о полёте, о работе на станции, об испытаниях, о космосе вдали от всех планет. И в какой-то момент Бинэси вдруг заметила, что нестерпимо хочет обнять Грету, прижать её к себе, почувствовать её. Как удивительно это было похоже на чувства к Бренде — ещё тогда, в школе...

В тот же вечер они оказались в каюте Бинэси и стали больше чем просто подругами.



— Что произошло на станции номер сто двадцать пять?

— Вы уверены, что хотите знать правду? Предыдущие мои собеседники остались недовольны.

— Да, расскажите всё, как было.

— Вы видели запись с моего нейрокиба?

— Конечно. Но там только результат. Собственно взрыва нет — видимо, излучение нарушило процесс съёмки.

— Взрыва! Никакого взрыва не было.

— Да, мы видели запись вашего первичного опроса на МКС и вчерашнего допроса агентами БНД. Мы знаем ваше мнение по этому поводу.

— Тогда ничего нового я вам не расскажу.

— И всё-таки, мисс Колберт, вам придётся ещё раз рассказать свою версию. Мы вас внимательно слушаем.



Бинэси, прикреплённая тросом к обшивке станции, ремонтировала заклинившую солнечную панель. Метрах в тридцати от неё, почти на другом конце продолговатого корпуса СПАЗа, рядом с ракетными шахтами работала Грета.

Подходил к концу второй месяц их совместной командировки на станции №125. Бинэси стала напарницей Греты совсем недавно — полгода назад, в феврале 2114-го. В 2113 году руководство «Объединённых космических линий» наконец удовлетворило её просьбу о зачислении на переподготовку по управлению космолётами типа «Луань-няо» с термоядерными двигателями. И к концу года Бинэси, получив лицензию, подала заявление на перевод в отдел монтажа станций противоастероидной защиты. Так они с Гретой начали летать вместе: Таубер в должности инженера, а Колберт — пилота и инженера-монтажника. Работа на станции №125 была их второй командировкой.

По задумке разработчиков, комплекс из сотен СПАЗов образует сферу вокруг Земли диаметром 60 миллионов километров. Каждая станция, снабжённая солнечными батареями, радарами и двигателями для стабилизации своего положения в составе сферы, представляла собой, по сути, пусковую установку для ракет с ядерными боеголовками. Цели станций — любые крупные объекты, траектории полёта которых проходят недалеко от Земли. Центр управления находился на Земле, а два дублирующих — на Луне и МКС.

За неполных два месяца Бинэси и Грета собрали станцию, настроили все вспомогательные компоненты и саму пусковую установку, провели ряд тестов, и теперь дорабатывали всякие мелочи и «подкручивали гайки».

— У тебя всё в порядке? — спросила Бинэси, закрепляя крышку механизма поворота солнечной панели.

— Да, я уже заканчиваю, — раздался в ушах голос Греты.

— И я. Тогда встречаемся у шлюза.

— Хорошо.

Бинэси положила инструменты в сумку и медленно повернулась к Грете. Далёкая фигурка в белом скафандре с блестящим зеркальным забралом шлема тоже обернулась и помахала рукой. Бинэси помахала в ответ и начала двигаться к шлюзу.

Вдруг она где-то на самом краю поля зрения заметила, как множество звёзд одновременно потухли, а потом зажглись снова, будто что-то большое и тёмное перекрыло их на секунду. Держась правой рукой за поручень, Бинэси обернулась — ничего. Перехватила поручень другой рукой, повернулась в другую сторону — взгляд вниз, вперёд, вверх... Черное пятно, закрывающее собой немалую часть обозримого пространства, висело над станцией. Бинэси не могла разобрать, что это, из чего оно состоит и где у него края. Она видела только бесконечно глубокую абсолютную черноту посреди звёздной россыпи. Бинэси инстинктивно вжалась в обшивку станции.

— Грета! Посмотри наверх. Ты видишь это?

— Что?

— Да обернись же!

— Scheiße[2]! Что это?

— Я не знаю...

Бинэси раскрыла виртуальный физико-диагностический модуль и начала перебирать различные режимы. От пятна шло электромагнитное излучение в радио- и терагерцевом диапазонах, но при этом возникали резкие всплески выбросов гамма-квантов. А главное — пятно состояло из органики.

— Грета, — позвала Бинэси, — я просканировала его на скорую руку...

— Я тоже.

— Хорошо. Оно, кажется, не движется. Просто висит.

— Оно нас изучает, — предположила Грета.

— Может быть...

— Что будем делать?

— Как будто нас учили таким случаям! — Бинэси прикинула, сколько времени добираться до шлюза обычным способом: слишком долго! В случае чего придётся включать двигатели.

— Если это что-то живое, надо установить контакт, — взволнованно сообщила Грета. — Оно излучает в трёх диапазонах. Можно попробовать послать что-то в ответ и посмотреть на реакцию.

— А если не живое?

— Тогда оно должно поддерживать связь с создателями. И передаст наше сообщение.

— Но что мы будем сообщать? На каком языке? И как кодировать? — растерялась Бинэси. — Мы же вообще не понимаем, с чем столкнулись!

— Сначала ничего сложного, — уверенно ответила Грета. — Короткие и периодические сигналы. Главное — крайне точная периодичность. Можно даже пару вариантов сделать с разной длиной пауз. Тогда они поймут, что мы живые и разумные. Наверное... Я надеюсь...

— Что-то слабо верится...

— Но попробовать стоит.

— Хорошо. Тогда надо идти к космолёту. Потихоньку. Без резких движений. Ты первая. А я понаблюдаю. Давай.

Грета развернулась и медленно, держась за поручни, двинулась к шлюзу. Буквально через секунду пятно заметно сместилось в её сторону.

— Оно идёт к тебе, — сказала Бинэси нерешительно. — Вроде бы...

— Я не буду смотреть, чтобы не терять времени. Сообщай мне.

Пятно снова сместилось, но уже не остановилось и продолжило приближаться к Грете.

— Оно идёт! — крикнула Бинэси. — Отцепляй трос и лети на двигателях! Скорее!

— Сейчас!

Бинэси увидела, как Грета оттолкнулась от станции, включила ранцевые двигатели скафандра, и тут её накрыла вытянувшаяся из пятна такая же чёрная бесформенная «лапа». В ушах слышалось тяжёлое дыхание Греты, затем раздалось что-то похожее на всхлип, и на Бинэси обрушилась тишина.

— Грета... — прошептала Бинэси.

От непонимания происходящего, от абсолютного абсурда ситуации она не могла двигаться, а только смотрела на пятно, которое всё больше обволакивало противоположный конец станции.

И вдруг пятно исчезло. А вместе с ним и та часть СПАЗа, что оказалась поглощенной пятном. Бинэси, держась за поручень, провисела в полной растерянности больше минуты, пока не опомнилась, отцепила трясущимися руками трос и, включив ранцевые двигатели, полетела туда.

Кусок станции будто вырвали с мясом: рваные края листов обшивки, разрезанные переборки, связки кабелей и разлетевшиеся облаком при разгерметизации мелкие детали и обломки. Осмотревшись, Бинэси поняла, что полностью исчез отсек с ядерными ракетами и пусковыми шахтами. Она попыталась ещё раз вызвать Грету, но услышала в ответ лишь тишину. Грета пропала внутри пятна.

Шок первых минут прошёл, Бинэси понемногу начинала приходить в себя. И тут её накрыла слабость. Глаза сами собой закрывались, дыхание сделалось прерывистым, внимание рассредоточилось, ориентироваться в пространстве становилось всё тяжелее и тяжелее. Бинэси схватилась за торчащий конец балки и безуспешно попыталась пристегнуться к ней. Наконец, оставив попытки, обхватила её обеими руками и закрыла глаза. Сильно хотелось утереть холодный пот с лица, вот только мешал шлем. Сознание стремилось покинуть Бинэси, но она сопротивлялась изо всех сил. Грета... Грета... Как же так? Как же так? Почему? Зачем? Грета... Как же так?..

Когда Бинэси снова открыла глаза, вокруг было темно. Она подняла взгляд и не увидела звёзд. Только антрацитовую тьму и россыпь мерцающих огоньков, бесформенной стайкой хаотично перемещающихся внутри неё. Вдруг что-то подхватило Бинэси, оторвало от балки и понесло туда — в глубину, во мрак. Огоньки окружили её и завертелись вокруг в странном танце.

Бинэси висела внутри чёрного пятна и не могла двинуться — руки и ноги не слушались. «Всё», — подумала она, закрывая глаза. Но тут же снова раскрыла их, ясно почувствовав на себе чей-то взгляд.

— Кто здесь? — крикнула Бинэси.

Танцующие огоньки дёрнулись, остановились, а затем собрались в стайку перед пленницей.

— Кто вы? — спросила Бинэси. — Где Грета?

Огоньки мерцали не синхронно, но явно в каком-то своём, особом ритме.

— Изучаете? — спросила с горькой усмешкой Бинэси. — А что потом? Сожрёте?

Никто не ответил. И только через несколько минут в голове раздался мягкий мужской голос, лишённый эмоций и чётко выговаривающий слова:

— Прости. Мы не уследили. Я понимаю. Прости.

Стайка огоньков дёрнулась и рассыпалась. Тьма исчезла. Бинэси снова висела среди звёзд у покалеченной станции противоастероидной защиты. Одна на многие миллионы километров космического пространства.

Бинэси не помнила, как добралась до своего «Луань-няо», как сняла скафандр и оказалась в кабине управления. А очнувшись, поняла, что уже на малом ходу отлетела от станции на несколько сотен километров. Бинэси заглушила маршевый двигатель, включила тормозные и принялась размышлять.

Если она расскажет о смерти Греты и чёрных пятнах, поверят ли ей? А может, посчитают сумасшедшей и обвинят в убийстве? Но нейрокиб же всё записал! Записал? Бинэси раскрыла меню памяти нейрокиба, выбрала нужный отрезок времени и включила видео. Вот она спросила Грету, когда та закончит работу, вот Грета помахала рукой и... Начались подёргивания, пошли помехи и запись оборвалась. Картинка появилась снова лишь в тот момент, когда Бинэси осматривала повреждения станции. Но вот она закрыла глаза — и снова обрыв. Потом уже звёзды, станция и полёт на ранцевых двигателях к космолёту. Никаких пятен, никакого чужого голоса. И самое главное, гибели Греты Таубер.

Это было очень плохо. Не оставалось никаких свидетельств, кроме воспоминаний самой Бинэси. Но что делать в таком случае? Думать было очень трудно — голова раскалывалась.

Бинэси вышла из кабины и заглянула в каюту Греты — небольшую комнатку метр на метр со спальным местом на правой стене и панелью для крепления вещей на левой. В нижнем ящике лежала стандартная фирменная сумка «Объединённых космических линий», в одном из карманов — свёрнутый сменный комбинезон, в других — бельё, гигиенические принадлежности, личные вещи. В верхней части панели ИскИн космолёта продолжал выводить объёмную фотографию, на которой улыбающиеся Бинэси и Грета обнимаются и машут руками оператору. Бинэси, заворожённо смотря на фотографию, опустилась на пол, обхватила голову руками и зарыдала.

Сколько прошло времени, она не знала, но, уже почти обессилев, с трудом встала и, шатаясь и продолжая всхлипывать, побрела в мастерскую — к принтеру. Там Бинэси дождалась, когда отпечатается длинная свеча, и, взяв её, вернулась в каюту Греты. Откинула небольшой столик от стены, нагрела зажигалкой низ свечи и установила её на поверхность. Поднеся зажигалку к фитилю, запалила. Над верхним концом свечи тут же образовался синий огненный купол — поминальная свеча горела.

Бинэси выключила свет, опустилась на пол и приковала взгляд к огню. Грета не была оджибве, но Бинэси верила, что она обязательно должна попасть в Гаагиге Минаваанигозигивининг — землю, где умершие обретают счастье. Грета — добрая, бескорыстная и самоотверженная — достойна остаться там навечно. Пока сама Бинэси не придёт к ней, и они не воссоединятся снова.

Когда прогорела одна свеча, Бинэси сходила за второй, потом за третьей. Она сидела в темноте и смотрела на свечи. Не ела, не пила, не спала, снова и снова прокручивая в памяти случившееся. Могла ли она что-то сделать? Могла ли помочь Грете? К сожалению, ответить на эти вопросы она была не в силах.

В какой-то момент усталость начала брать своё. На Бинэси время от времени наваливалась дрёма, утягивая за собой в бездну без сновидений. Но каждый раз Бинэси просыпалась, стряхивала сон и продолжала смотреть на поминальную свечу.

Вновь открыв глаза, Бинэси растерялась — она парила среди звёзд, и где-то вдали человечек в скафандре махал ей рукой. Она сразу поняла — это Грета. Вдруг Бинэси начало знобить, а в нос ударил зловонный запах. Она огляделась в поисках источника, но ничего не обнаружила. Раздался вкрадчивый протяжный свист — один раз, другой... Тревожное предчувствие охватило Бинэси. Она крутилась из стороны в сторону, но ничего не видела. А фигурка в скафандре всё махала ей и махала, будто прощаясь.

И тут между Бинэси и Гретой появилось чёрное пятно, постепенно обретая форму и превращаясь в человекоподобное существо — полупрозрачное, очень высокое и худое. Когда оно обернулось, обнажив острые зубы в безгубом рте, Бинэси прошиб холодный пот — она узнала существо. Дух-людоед Вендиго улыбнулся, выдохнул очередную порцию зловония, свистнул и устремился к Грете. Бинэси бросилась ей на помощь, но расстояние сократить никак не получалось. Тем временем Вендиго схватил фигурку в скафандре, не церемонясь, откусил ей голову, а потом затолкал в пасть и остальное тело. Стерев с лица кровь, он снова обнажил клыки в ужасной улыбке и удовлетворённо присвистнул.

С минуту он с интересом смотрел на Бинэси, а она со страхом и ненавистью на него. Наконец Вендиго голосом Греты ласково позвал «Иди ко мне, Бин!» и протянул руку, которая, удлиняясь, начала приближаться к Бинэси. Но тут улыбка слетела с лица людоеда, он скосил глаза в сторону, и рот его перекосился от страха. Вихрь мерцающих огоньков налетел на Вендиго, закружил его и разорвал на мелкие кусочки.

— Бинэси! — раздался мягкий мужской голос. — Твоё время ещё не пришло. Гаагиге Минаваанигозигивининг не ждёт тебя. Ты не исполнила свой долг, Громовая птица! Рогатый змей на свободе. Он скоро выйдет на охоту. И ты должна быть рядом, чтобы поразить его. Так лети же, укройся плащом из туч и ничего не бойся!

— О, Гитчи-Маниту! — крикнула Бинэси. — О, Великий Дух! Ты знаешь всё, тебе всё подвластно! Верни мне Грету, Гитчи-Маниту! Прошу тебя!

— Исполни свой долг, Громовая птица. И вы снова будете вместе.

— Но как? Когда? Где мне найти рогатого змея? Кто он?

— Ты всё поймёшь сама. Слушай своё сердце, Громовая птица. Оно тебя не обманет.

Мерцающие огоньки исчезли, и Бинэси снова открыла глаза. На столике перед ней догорала поминальная свеча.



— Давайте фантазии оставим в стороне и вернёмся в реальность...

— Фантазии! Хм!

— Да, мисс Колберт, это пока лишь ваши фантазии. А скажите, вы знали, что за неделю до вашей командировки на станцию сто двадцать пять Грета Таубер встречалась с неким Юргеном Зальцманом?

— Нет. Кто это?

— Это её любовник. Они встречались не один раз дома у Зальцмана.

— Не может быть...

— Есть трекинг нейрокиба Таубер, показания свидетелей, показания Зальцмана, записи его нейрокиба. Это правда.

— Не может быть...

— Вы узнали об этом и решили убить Грету, так ведь? Случайный взрыв заряда при испытаниях. Всё просто и легко.

— Я не убивала Грету! Это невозможно!

— Может быть, вы и не планировали заранее, а действовали импульсивно, спонтанно. Соглашусь. Но вы убили её.

— Нет! Я не могла! Если бы я знала, то просто попросила бы руководство заменить напарника. И всё! Я любила Грету!

— И всё же она мертва. А были там только вы вдвоём. Взрыв...

— Да не было никакого взрыва! Компания послала туда экспертов. Когда они всё изучат, то подтвердят, что взрыва не было! Почему вы не хотите меня слушать?!

— Успокойтесь, мисс Колберт. Мы всего лишь рассматриваем версии.

— Мне нужен адвокат.

— Мы вас пока официально не обвиняем.

— Мне нужен адвокат.



Нейрокиб включился, как только Бинэси ступила на тротуар Бульвара Батлера в Хьюстоне. Календарь показал субботу 23 февраля 2115 года, 9:25 утра. Семь месяцев прошло с того дня, как Особая комиссия НАСА отправила её на реабилитацию в Центр специализированной помощи Ли и Джо Джамейл при Центре космической медицины Медицинского колледжа Бейлора. Семь месяцев групповой терапии, личных сеансов и упражнений. Семь месяцев без связи с внешним миром.

Наконец всё закончилось. Бинэси вздохнула с облегчением и оглянулась, мысленно прощаясь с Центром. В августе прошлого года, после всех допросов и возвращения экспертов со станции №125, её дело быстро свернули за недостатком улик. «Объединённые космические линии» не стали предъявлять иск Бинэси, не разорвали контракт и даже оплатили семь месяцев пребывания в хьюстонской клинике. Теперь впереди была неделя отпуска и возвращение в офис «ОКЛ» для назначения на новую работу.

Аэротакси прибыло через минуту. Бинэси удобно устроилась в кабине, машина мягко поднялась в воздух и понесла её в аэропорт Хьюстон Интерконтинентал. По пути Бинэси раскрыла поиск новостей и задала «Грета Таубер». Последнее официальное сообщение датировалось сентябрём прошлого года. «Следствие признало происшествие на СПАЗе №125 несчастным случаем вследствие халатности инженера “Объединённых космических линий” Греты Таубер во время штатных испытаний ядерной пусковой установки», — прочитала Бинэси.

«Вот, значит, как! — вскипела она. — Свалили всё на Грету! А мои показания? А заключение экспертов? Ну да — так проще. Всё равно никто не узнает правды. А моё видео в Сети — что оно даёт? Да ничего. Только повод для обсуждения любителям теорий заговоров». Бинэси заставила себя успокоиться — что-то изменить она была не в силах. Тем более через полгода после событий.

Может быть, и ей на самом деле всё показалось: и голос, и мерцающие огоньки, и вообще предполагаемая разумность пятна? Просто рядом со станцией образовалась краткосрочная энергетическая аномалия, убила Грету, задела станцию и пропала. Может такое быть? Наверное, может. По крайней мере, в этом её старались убедить хьюстонские врачи в течение последних месяцев. Просто аномалия. А второго пятна с мерцающими огоньками не было совсем. Это галлюцинация, спровоцированная шоковым состоянием. Всё очень просто и банально. И не надо об этом больше думать.

В аэропорте Хьюстона Бинэси села на самолёт до Детройта, затем пересела на рейс до Су-Сент-Мари. Там, выйдя на парковку Международного аэропорта округа Чиппева, она не смогла сдержать улыбки — яркое солнце играло на снежных сугробах по границам парковки и весело отражалось от стёкол автомобилей. Как давно Бинэси не видела снега! Как давно она не была дома!

Застегнув только что купленную в аэропорте тёплую куртку, Бинэси последовала за виртуальными стрелками к арендованному электромобилю. При её приближении тот приветственно мигнул фарами и открыл дверь. Сообщив адрес в Бей-Миллс бортовому ИскИну, Бинэси чуть опустила спинку кресла и закрыла глаза — до дома было около часа пути.



Рой и Вэлери Колберт встретили дочь улыбками и объятиями. В комнате Бинэси всё оставалось по-прежнему, и через полчаса, приняв душ и переодевшись, она спустилась в гостиную. На столе уже стояли горячая душистая запечённая форель, картофель и нарезанные овощи.

— Ну, рассказывай, — попросил отец, пока мать накладывала дочери рыбу и картофель. — У тебя же есть, что рассказать?

— Я думаю, вы обо мне уже и начитались, и насмотрелись достаточно, — ответила Бинэси. — Знаете всю историю.

— Знаем, что говорят другие, — парировал Рой. — Но что ты сама думаешь обо всём? Как ты сама видишь эту историю?

— Расскажите лучше о себе, — попросила Бинэси. — Это же я на полгода выпала из жизни.

— Хорошо, — отец разлил белое вино по бокалам. — Вэл?

— У меня ничего не изменилось, — сказала Вэлери. — Так же учу детишек математике. В прошлом году пришла новая программа вирс-обучения — стало легче заинтересовать учеников. Мир расширили, квестов прибавили, зверушки стали более умными. Детей теперь от них не оттащишь.

— У нас такого в школе не было, — вздохнула Бинэси. — Помнишь, мам? О нейрокибах мы только легенды слышали, даже киберленсов ни у кого не было. Одни смартглассы. И все эти виртуальные помощники учителей... Никакой обратной связи! Иногда хотелось дать им хорошего пинка, чтобы тебя поняли. Завидую я современным детям.

— Да, теперь одно удовольствие, — подтвердила Вэлери.

— Ну а ты, пап?

— Я сменил работу. Сейчас сильно сокращают лесозаготовки и деревообработку. Мою компанию закрыли. Говорят, лет на тридцать-пятьдесят. Пока новый лес не вырастет. Пришлось ехать к троллям[3] в Траверс-Сити на вишнёвую ферму. Взяли техником на винный завод. Трёхлетний контракт подписали. Так что пока дела идут неплохо. Приходится только всю неделю там жить, а домой приезжать на выходные. Но это ничего. Главное — работа есть.

— Рыбачить ходишь ещё?

— Иногда бывает. Летом, в основном. Квоты сейчас очень жёсткие стали, — вздохнул Рой, — рыбы мало. И рыбоводческие фермы не сильно помогают. Вот собираются ещё несколько строить. Одна у нас, в Бей-Миллс, будет. Может быть, перейду к ним работать, когда откроются.

— Кстати, — спохватилась Вэлери, — Бин, ты помнишь Джона и Бренду?

— Помню, конечно.

— Они сейчас совсем рядом живут. Минут десять пешком. Джон такой красивый дом построил! И дочке их уже три годика. Ты бы зашла к ним.

— Завтра и схожу, — сказала Бинэси. — Пока выходные.

Вэлери убрала со стола грязные тарелки и остатки еды и поставила блюдо с традиционным мичиганским вишнёвым пирогом.

— Как давно я не ела наш вишнёвый пирог! — воскликнула Бинэси, глядя на румяную золотистую корочку и вдыхая сладкий аромат корицы.

— Жаль, ты не приехала домой три дня назад, — заметила Вэлери, — в День вишнёвого пирога. Какие только пироги мы не попробовали! Все соседи испекли по своим семейным рецептам!

— Ничего, мам, — успокоила Бинэси, — мне вполне хватит твоего пирога. Он — лучший на свете.

После чая Рой напомнил:

— Бинэси, ты обещала рассказать о том, что случилось в космосе.

— Хорошо, папа. Если ты так хочешь, то я расскажу всё, как было. Но с официальной версией это не имеет ничего общего.

И Бинэси рассказала о пятне, о стайке мерцающих огоньков, о поминальной свече и явившихся ей Вендиго и Гитчи-Маниту. Отец слушал молча, лицо его было бесстрастно и серьёзно. Когда Бинэси закончила, он произнёс:

— Я всегда верил в тебя, Громовая птица. Ты — избранная. Ты должна гордиться, что Великий дух Маниту возложил именно на тебя такую миссию. И оправдать его ожидания.

— Ты правда думаешь, что духи на самом деле говорили со мной, папа? — недоверчиво спросила Бинэси. — Это же могли быть просто галлюцинации.

— Галлюцинации бывают у белых, — отрезал Рой. — С оджибве разговаривают духи. Ты не имеешь права сомневаться в этом и отказываться от своих видений. Это дар!

— Спасибо, папа, — прошептала Бинэси.

— Ты должна пойти в Совет племени и рассказать всё. Племя должно знать.

— Зачем? — удивилась Бинэси. — Что они изменят, чем помогут? Или может быть, они знают, кто — рогатый змей? Это вряд ли. Я уверена — он не в Бей-Миллс, не в Мичигане, и даже не на Земле. Он где-то там, — она указала на потолок, — среди звёзд. И чтобы найти его, мне надо снова попасть туда.



На следующее утро, позавтракав, Бинэси отправилась к Джону и Бренде. Погода портилась, небо затянули тучи, дул холодный ветер.

Дом её школьных друзей, и правда, оказался неподалёку. Дверь открыла Бренда:

— Бин! — она раскинула руки и сжала Бинэси в объятиях. — Какая ты молодец, что пришла! А мне вчера оповещение пришло, что ты в Бей-Миллс — я чуть не упала! Ну проходи.

Бинэси вошла в светлую просторную комнату — одновременно и прихожую, и гостиную, и кухню. По лестнице со второго этажа спускался Джон — ничуть не изменившийся, с такими же длинными чёрными волосами, заплетёнными в две косички, спадающие на широкую крепкую грудь.

— А-ни, Бин! — улыбнулся он. — Решила вернуться к нам на Черепаший остров[4]?

— Да, наконец-то выбралась из космических глубин, — улыбнулась в ответ Бинэси.

— Сейчас я сварю кофе, — сказала Бренда. — Садитесь за стол. У нас только маффины с изюмом, Бин. Ничего? Если бы ты предупредила, что придёшь, я бы что-нибудь приготовила.

— Всё в порядке! — ответила Бинэси. — Я же не есть к вам пришла. Тем более что уже позавтракала дома.

Пока Бренда ждала кофе рядом с автоповаром, Джон решил похвалиться:

— Нравится тебе наш дом?

— Да, — искренне ответила Бинэси. — Удобный, симпатичный.

— Это Бренда спроектировала, а я построил. У нас с ней своя компания. Как мы и хотели после школы, помнишь? Она рисует, я строю. Конечно, у нас есть и архитектор, и специалист по электронике, и рабочих десять человек. По всему Мичигану строим дома. Зря ты нас тогда бросила.

— Я не бросала, — Бинэси стало немного неуютно.

— А кто в Су-Сент-Мари сбежал? И так и не вернулся?

— Это было необходимо.

— С друзьями так не поступают, Бин.

Бинэси уже приготовилась встать и уйти, но Джон, спохватившись, добавил:

— Но мы не в обиде. Правда, Бренда?

— Конечно! — Бренда поставила на стол поднос с маффинами и большими кружками кофе. — У нас всё хорошо, у тебя всё хорошо. Все довольны! Жизнь прекрасна!

Бинэси промолчала и отхлебнула кофе. Он оказался на удивление крепким и не сильно сладким — как она и любила.

— Мы слышали, ты на реабилитации несколько месяцев была, — сказал Джон. — Как себя чувствуешь?

— Сносно, — ответила Бинэси. — Раз выписали, значит, всё в порядке.

— Хорошо, — сказала Бренда. — Трудно, наверное, вспоминать о том случае?

— Сейчас уже не так переживаю. Но помню всё до мельчайших деталей.

— Мы, кстати, видели твоё видео в Сети. И тоже не поверили в то, что это взрыв был. Расскажешь?

— Может, не стоит? Вы наверняка не поверите.

— Ну почему же? — спросил Джон. — Если скажешь правду, то мы поверим. Ты же нам не будешь врать?

— Я не вру. Особенно о таком.

— Тогда рассказывай. Хоть не ты одна будешь знать, как всё было на самом деле.

— Я вчера родителям рассказала, так они меня чуть силой не потащили в Совет племени, — усмехнулась Бинэси. — Уж очень важным им это всё показалось. Надеюсь, вы не станете делать то же самое?

— Ой, нет, Бин! — отмахнулась Бренда. — Рассказывай.

И Бинэси второй раз за последние двенадцать часов повторила свою историю.

— Нет, Бин, ты извини, — произнёс Джон, когда она закончила, — но я во всё это не верю. Духи, боги... Оставим это старикам. Я уже давно отрицаю племенные традиции. Всё это мистика и выдумки.

— В клинике мне это и пытались внушить, — согласилась Бинэси.

— Не получилось?

— Да я и сама не знаю, — покачала головой Бинэси. — Умом вроде хочу с ними согласиться. Но ведь я так чётко всё помню! Всё было так реально! Это невозможно так просто взять и стереть из памяти. Вот и отец тоже говорит, что белые ничего не понимают и что им не следует влезать в наши отношения с духами. Он мне верит. Да и мне трудно не верить своим глазам и ушам.

— И что?

— Я не могу доказать то, о чём рассказываю. Но и отказаться от этого не могу. Я это видела. Это было.

— И ты будешь искать рогатого змея? — усмехнулся Джон.

— Буду.

Джон посерьёзнел и, немного наклонившись вперёд, произнёс:

— Ты всегда была странной, Бин. И за эти годы, я смотрю, ничего в тебе не поменялось. А у нас, в Бей-Миллс, жизнь проста и понятна. Не надо её усложнять.

— Хорошо, — Бинэси встала. — Спасибо за кофе. Ещё увидимся.

Она надела куртку и вышла в хмурый морозный день.



«Как странно, — думала Бинэси по пути домой. — После стольких лет я совсем ничего не почувствовала рядом с Брендой. Может, потому что она уже не та Бренда, что была в школе — подстриглась, пополнела? Может, и я изменилась... А Джон, кажется, до сих пор переживает из-за моего отъезда из Бей-Миллс. Бедный Джон...»

Дул сильный ветер, валил густой снег, начиналась метель. Добравшись до дома родителей, Бинэси на секунду остановилась и повернула к озеру. Ступила на укрытый снегом лёд, прошла пару десятков метров, всмотрелась вдаль — туда, где по незамёрзшей тёмной воде катились крупные волны.

— Где ты? — проговорила она. — Где ты прячешься? Озеро стало для тебя слишком тесным?

Налетевший порыв ветра покачнул Бинэси, но она устояла. Закрыла глаза, подставив лицо колючему ледяному потоку, и раскинула в стороны руки.

— Я лечу к тебе! — крикнула она. — Громовая птица летит!

Снег забивался за шиворот, порывы ветра мешали дышать и пытались сбить с ног, а Бинэси всё стояла с закрытыми глазами и кричала угрозы рогатому змею.



На космодроме «Марс-1» Бинэси у трапа встречал сам директор станции — доктор Жак Бланкар.

— Здравствуйте, мисс Колберт! — поприветствовал её Жак. — Пусть наши техники разгружают ваш челнок, а мы пойдём на станцию — пообедаем, выпьем кофе.

— Пойдёмте, — согласилась Бинэси.

И они в молчании двинулись к станции. Жак не заводил разговор, понимая, что сейчас девушке, впервые попавшей на Марс, намного интереснее просто смотреть по сторонам.

Станция располагалась на довольно ровном плато, окаймлённом холмами. Несколько крепких зданий, соединённых коридорами, генераторы кислорода и четыре испытательных экокупола, где шли эксперименты по терраформированию и созданию замкнутых экосистем. День был в самом разгаре, на ясном небе светило яркое солнце, купола блестели и на фоне рыжих холмов выглядели изумительно красивыми.

Это был первый полёт Бинэси после более чем полуторагодового перерыва. Выписавшись из клиники и погостив у родителей, она вернулась в «Объединённые космические линии», которые согласились продлить с ней контракт только при условии, что на время его действия она не будет давать комментарии и интервью по поводу происшествия на станции №125. Следующий год Бинэси провела в группе технического обслуживания шаттлов, летавших на МКС и Луну. Она неустанно подавала заявления с просьбой снова допустить её к полётам, и вот, наконец, в марте 2116-го получила приглашение на недельные курсы и экзамен по пилотированию «Луань-няо». Успешно пройдя все тесты, Бинэси с большой радостью вернулась в кабину термоядерного космолёта, на котором должна была доставлять грузы с МКС на Марс. Туда, куда мечтала попасть с детства.

И вот теперь она здесь — смотрит на марсианское солнце и марсианские холмы, ступает по марсианской земле и взметает рыжую марсианскую пыль ботинком скафандра! Бинэси остановилась, присела и, зачерпнув рукой горсть пыли, смотрела, как она медленно сочится вниз между пальцами. Неужели это на самом деле Марс?!

Она подняла голову — поодаль терпеливо ждал директор станции. Бинэси поднялась и зашагала к нему.

— Извините, сэр, — сказала она. — Пойдёмте.

— Ничего, — мягко ответил Бланкар. — Я вас отлично понимаю.

Пройдя шлюз, они сняли скафандры, и Жак — черноволосый стройный мужчина за сорок — проводил Бинэси до пустой столовой.

— Обед у нас уже закончился, — объяснил Жак. — Так что все заняты работой. А мы с вами спокойно поедим. Вы не против куриного жаркого с картофелем? У нас здесь прекрасный аппарат синтеза куриного мяса. Не пожалеете.

— Я не против, — улыбнулась Бинэси.

— Отлично! — Жак запустил программу автоповара и поинтересовался: — Вина? На станции запас его очень небольшой, но, я думаю, сейчас — самый тот момент. Как вы полагаете? Отметим ваш первый день на Красной планете?

— Не откажусь.

— Прекрасно!

Спустя несколько минут на столе стояли две дымящиеся тарелки с жарким и два бокала красного пино нуар.

— За что будем пить, — спросила Бинэси, поднимая бокал.

— Я предлагаю за самую красивую девушку на Марсе, — улыбаясь, хитро прищурился Жак.

— Кто она? — подыграла ему Бинэси.

— Вы, конечно, — серьёзно ответил Жак и протянул бокал.

Бинэси чуть дотронулась своим бокалом до его:

— Не слишком ли рано вы начинаете, мистер Бланкар?

— На Марсе ничего не бывает рано, — заметил Жак. — Здесь, как в Зазеркалье — чтобы только оставаться на месте, нужно бежать очень быстро.

— Тогда пока не будем повышать скорость.

— Как скажете, мадемуазель, — Жак пригубил вино. — Попробуйте жаркое — аромат просто превосходен!



Бинэси разбудил сигнал тревоги.

Пока шла разгрузка челнока, началась песчаная буря, и Бинэси пришлось задержаться на станции. Жак выделил ей отдельную комнату для спокойного отдыха после двадцатисемичасового перелёта от МКС и посадки, и Бинэси уже начала погружаться в сон, когда услышала сирену.

Она встала с кровати и прочитала сообщение, выскочившее сверху поля зрения: «Всем сотрудникам собраться в комнате отдыха!». Бинэси раскрыла план станции, нашла место сбора, надела куртку и выбежала в коридор.

В комнате отдыха уже ждали шесть человек, включая директора станции. Вслед за Бинэси вошли ещё трое. Жак оглядел присутствующих и сказал:

— Мисс Колберт, вы можете вернуться в комнату. Ситуация не касается вас и вашего челнока.

— Я останусь, сэр, — ответила Бинэси. — Пока я на станции, я — член команды.

— Ваше право, — кивнул Жак. — Итак. Буду краток. Металлическая конструкция, по всей видимости, фонарный столб, вырванный бурей, пробила четвёртую теплицу и застряла в куполе. Воздух уходит наружу. То, что могут погибнуть растения и животные — очень плохо. Но что ещё хуже — внутри остался Никитин. Как вы понимаете, выходы из теплицы автоматически заблокировались. А Никитин не успел покинуть купол в отведённое время. Включаю громкую связь и изображение с камер. Серж, как себя чувствуешь?

В комнате возник виртуальный экран, на котором среди кустов и деревьев стоял молодой полнолицый человек с тёмно-русыми волосами и надписью на комбинезоне — «Доктор Сергей Никитин».

— Нормально пока, — ответил он. — Воздух выходит не быстро, но трещина увеличивается. Боюсь, как бы сегмент вообще не лопнул.

— Ясно. Какие предложения? — обратился Жак к сотрудникам.

— Взломать дверь и вывести Никитина, — предложил кто-то.

— Разгерметизировать ещё и коридор? — спросил Жак. — Мы и так потеряем много воздуха.

— Он сам не может дыру заделать?

— Нет. Нужных инструментов, чтобы срезать столб, у него нет. Да и подняться на высоту пяти метров он не сможет.

— Тогда дождёмся конца бури, выйдем и заделаем дыру снаружи.

— А если сегмент купола всё-таки лопнет раньше? — поинтересовался Жак. — Надо идти сейчас.

— Это невозможно! — возразил один из сотрудников. — Там ветер больше сорока метров! Это самоубийство.

— А если не пойдём, будет убийство, — парировал Жак. — Что вам больше нравится?

Все молчали.

— Так, — подвёл итог Бланкар, — Катилюс и Виссер, готовьтесь к выходу.

— Я не пойду, — отрезал небритый со впалыми щеками Тимо Виссер. — И Линасу не советую. Есть правила техники безопасности. Там ясно сказано, что в такую бурю выходить наружу нельзя.

— Значит, тебе плевать на Сергея?! — возмутился один из сотрудников станции.

— При всём уважении к доктору, моя жизнь для меня дороже.

— Я тоже отказываюсь, — с неуверенностью проговорил полноватый невысокий Линас Катилюс с залысиной на макушке.

— Прекрасно! — произнёс Жак. — Оба техника отказываются работать. Видимо, за них должны это делать биологи и химики, так?

— Купол крепкий — выдержит, — сказал Тимо. — Кончится буря, мы выйдем и всё сделаем.

— Я пойду, — вступила в разговор Бинэси. — Я инженер, монтировала СПАЗы. Я умею работать инструментами.

— Я не имею права вас пускать, — возразил Жак. — Если с вами что-то случится...

— Отвечать буду только я, — продолжила Бинэси. — Вы не мой начальник.

— Я не об этом! Я не могу позволить себе, чтобы с вами что-то случилось. — Жак посмотрел Бинэси прямо в глаза. — Поэтому мы пойдём вместе. И никаких возражений! А эти... техники пусть посидят, посмотрят и подумают о своей совести. Идёмте, Бинэси.

По пути Жак объяснял:

— У шлюза снаружи есть десять тросов. Они движутся по каналам в стенах. Мы пристегнёмся не одним, как обычно, а тремя — двумя за плечи, третьим — за пояс. Так мы отлично зафиксируемся.

Они вошли в мастерскую, Жак отыскал два баллона с пластраствором, резак и кувалду. Резак сразу взяла Бинэси, оставив директору остальное.

— Вдоль стены дойдём до четвёртой теплицы — мы так называем экокупола, — продолжал Жак, пока они шли к шлюзу и надевали скафандры. — Там поднимемся по лестнице до уровня пробоины и по подмосткам доберёмся до столба. Вы его срежете, я кувалдой выбью остаток внутрь и заделаю дыру пластраствором. Понятно?

— Конечно.

— Не думайте, что это легко, — предостерёг Жак. — При таком ветре каждое движение — большой труд. Даже стоять на месте.

— Я понимаю. Выходим? — запечатала последний шов на скафандре Бинэси.

— Я первый, вы — за мной. Делайте то же, что и я.

Когда открылась внешняя дверь, в стекло шлема ударила пыль, а ветер чуть не сбил с ног. Жак прижался к стене шлюза и, пошарив за углом правой рукой, вытянул трос.

— Я пристегнусь и выйду, — сказал он. — Потом вы.

Жак зацепил два троса за плечевые кольца и один за поясное кольцо и, выступив наружу, почти сразу скрылся в рыжей пыли.

— Видимость не больше полуметра, — сообщил он. — Идите прямо за мной. И держитесь за поручни.

Бинэси тоже пристегнулась и последовала за директором. В океане пыли видно не было ничего, только стену рядом и спину Жака. Идти оказалось неимоверно трудно — ветер трепал нещадно: сначала он вжимал в стену, затем дул в лицо, так что на каждый шаг уходило не меньше минуты. Немного передохнуть получилось за поворотом, у стены, защищающей от основного потока марсианского воздуха и пыли. Жак и Бинэси посидели несколько минут, отдышались и двинулись дальше.

Наконец, когда силы уже почти кончились, Жак сказал:

— Мы на месте. Сейчас обойдём купол и поднимемся по лестнице номер пять до третьего уровня. Потом всего несколько шагов вправо — и увидим пробоину. Там ветер в сторону купола — будет легче.

— Поняла, — ответила Бинэси.

Передохнув, они добрались до лестницы и поднялись наверх. Из купола разбитым фонарём наружу торчал круглый металлический столб толщиной сантиметров десять. В стороны от него шли довольно крупные трещины, расходясь сетью более мелких. Столб держался уже не плотно и пошатывался от порывов ветра.

— Плохо дело, — сообщил Жак. — Я в трещину могу палец засунуть. Столб скоро сам упадёт. И проломит сегмент купола. Тогда весь воздух взрывообразно выйдет наружу...

— Я приступаю, — не дослушав, ответила Бинэси и включила резак.

— Серж! — вызвал Никитина Бланкар. — Держишься? Мы сейчас разрежем столб и заделаем дыру. Отойди подальше, чтобы обрезок на тебя не упал. Как слышишь?

— Слышу, — отозвался Никитин. — Ухожу.

Столб торчал низко, под ногами, и резать его, наклонившись почти вплотную, было неудобно — плечевые тросы сильно ограничивали движения. Бинэси остановила резак:

— Я отцеплю тросы от плеч.

— Нет! — крикнул Жак. — Нельзя!

— Я не могу так резать. Да и ветер в сторону стены дует — он сам меня поддержит.

— Режьте так. Пусть дольше, но безопаснее.

Бинэси снова наклонилась, тросы натянулись. «К чёрту!» — подумала она и отстегнула два троса. Всё равно Жак, стоявший по ту сторону столба и еле различимый в клубящейся пыли, ничего не увидит. Резать стало значительно легче, а ветер и правда дул в правый бок и прижимал к куполу.

Очень скоро наружная часть столба отделилась и упала вниз. В тот же момент вторая половина, не удержавшись в куполе, соскользнула внутрь.

— Пластраствор, Жак! — крикнула Бинэси.

Жак выхватил баллон и начал заделывать дыру от краёв к центру по спирали. Пластраствор сразу схватывался, не давая вырывающемуся из-под купола воздуху разбрызгивать себя. Бинэси облегчённо распрямилась:

— Отлично!

И тут внезапно налетевший порыв ветра откинул её назад. Подмостки ушли из-под ног, пылевой поток подхватил Бинэси и ударил о купол и подмостки.



Она снова парила в тёмной пустоте среди миллионов звёзд. Вокруг — тишина, спокойствие и полное одиночество. Холода не чувствовалось. Наоборот — комфортное расслабляющее тепло обволакивало её тело. Как же здесь хорошо! Так хочется закрыть глаза и плыть, и плыть...

Вдруг далеко впереди показался какой-то предмет. По мере приближения он увеличивался, и наконец перед Бинэси предстал неуклюжий гротескный и вместе с тем мощный звездолёт.

«“Гагарин”!» — узнала она.

Звездолёт блестел на солнце, поигрывая гранями и отблесками на солнечных панелях и радиаторах.

Но что это?! Огромный страшный рогатый змей стремительно летел к ним. Бинэси напряглась, готовясь к атаке. Но змею она была не нужна — он широко разинул зубастую пасть, и звездолёт исчез в его бездонной как чёрная дыра глотке.

— Не-ет! — закричала Бинэси.

И очнулась.



— Какого чёрта вы отстегнули тросы?! — прокричал Жак, увидев, что Бинэси открыла глаза.

Бинэси осмотрелась: она сидела на земле у лестницы, по которой они поднимались на купол. Рядом, опершись на колено, что-то кричал Жак. С другой стороны в песчаной кутерьме бури виднелись очертания чьих-то ног.

— Долго я была в отключке? — спросила Бинэси.

— Нет, минут десять, — ответил Жак более спокойно. — Хорошо, что подоспел Катилюс — один я бы вас не спустил сверху. Вы можете идти?

— Сейчас встану и попробую.

Бинэси схватилась за лестницу, подтянулась и поднялась на ноги. Почувствовала натяжение тросов на плечах — пристегнули уже, пока она была без сознания. А Катилюс молодец всё-таки — решил выйти вслед за ними! Правда, и без него успели справиться, но подоспел он вовремя — тут ничего не попишешь. Эх, если бы не этот порыв ветра! Позор! Так беспечно себя повести! Так глупо!

— Линас, спасибо, — поблагодарила техника Бинэси.

— Без проблем, — ответил тот.

— Мисс Колберт, — сказал Жак, — Идите за Катилюсом, а я — за вами. Линас, пошли!

И все медленно, держась за поручни, двинулись обратно к шлюзу.



В дверь постучали.

— Войдите, — пригласила Бинэси и села на кровати, спустив ноги на пол.

В комнату вошёл Жак с бокалами в одной руке и бутылкой пино нуар в другой.

— Я надеялся, что вы ещё не спите, Бинэси, — улыбнулся он. — Не против после такой трудной операции выпить по бокалу?

— Садитесь, Жак. Я совсем не против.

Бланкар разлил вино и протянул бокал собеседнице:

— За успешное спасение доктора Никитина!

— Согласна, — кивнула Бинэси.

— И за его спасительницу — прекрасную мадемуазель из «Объединённых космических линий»!

— Спасибо, Жак. Но я там была не одна.

— И всё-таки. Выпьем!

Они осушили бокалы, и Бланкар наполнил их снова.

— Бинэси, — начал он, — я пришёл сделать вам предложение.

— Уже? — с театральным удивлением улыбнулась Бинэси.

— Да бросьте, — махнул рукой Жак. — Предлагаю вам остаться здесь, на станции. Инженером. Я отправляю Тимо Виссера на Землю. Команда больше не хочет с ним работать. Да и я, честно сказать... Вы могли бы занять его место. Вы же хотели работать на Марсе, как сказали мне за обедом.

— Да, хотела, — подтвердила Бинэси.

— Так оставайтесь. Я напишу заявку в комитет, пошлю письмо в «ОКЛ», чтобы прервали ваш контракт без каких-то неприятностей для вас. Максимум через месяц вы сможете вернуться сюда и приступить.

— Лучшей замены Виссеру вы не видите?

— Не в этом дело, Бинэси. Я хочу, чтобы здесь со мной работали именно вы. Я хочу быть рядом с вами. Я, конечно, немного сумбурно говорю. Может быть, тороплю события... Но вы сейчас улетите, а я не успею вам всего сказать...

Бинэси молчала и наблюдала за душевными мучениями Жака.

— Дело в том, что я никогда ещё не встречал такой женщины, как вы, Бинэси. Я восхищён вами. И был бы очень рад, если бы у нас что-то получилось, — он с надеждой посмотрел в глаза Бинэси.

— Я не могу остаться, — вздохнула она.

— Но как же? — опешил Жак. — Вы же так хотели...

— Всё изменилось.

— Когда?

— Сегодня. Там, у купола. Марс — не моё будущее, Жак.

— А что же тогда?

— Моё будущее — это «Гагарин». Там я нужнее, чем где-либо.



[1] А-ни — традиционное приветствие индейцев оджибве; современное сокращение от Aaniin gidoodem? — «Какой твой тотем?».

[2] Восклицание, аналогичное русскоязычным «блин!», «чёрт!» и другим, более нецензурным (нем.)

[3] Так жители Верхнего полуострова штата Мичиган называют жителей Нижнего полуострова, потому что, если смотреть на карту, те живут ниже моста, соединяющего полуострова, то есть «под мостом», как тролли из норвежских сказок.

[4] Так индейцы называют американский континент. По легенде, когда в мире была только вода, ондатра зачерпнула грязи со дна океана и положила её на спину черепахи. Грязь начала умножаться, а черепаха расти. И вскоре на спине огромной черепахи появился материк.