Суббота, 23 августа
Кирилл Векшин откинул одеяло и сел на край кровати. В окно гостиничного номера через шторы пробивался лёгкий свет: рассвет только-только занимался, и сумерки ещё не рассеялись.
В Ельск, городок неподалёку от Периметра, они приехали вчера поздно вечером. Быстро заселились в гостиницу, поужинали и разошлись по номерам. Векшин оказался один в двухместном — соседа ему не нашлось.
Он специально встал рано утром, чтобы незамеченным выйти из гостиницы и наедине со своими воспоминаниями пройтись по спящему городу. Ведь сорок три года назад именно сюда он пришёл, выбравшись из Периметра через пролом в стене. Сорок три... Какое огромное число! Векшин не мог поверить, что снова оказался здесь, и всего несколько десятков километров отделяют его от города детства.
Он быстро умылся, оделся и осторожно вышел в коридор. Стараясь не шуметь, спустился на первый этаж, поздоровался с портье и направился к пищевым автоматам. Купил пирог с мясом и двойной эспрессо и, выйдя на улицу, полной грудью вдохнул свежий чистый утренний воздух.
Поставив стакан на перила гостиничной лестницы, Векшин развернул свой смартфон и раскрыл карту города. Первым делом он решил посетить центральную площадь, где в тот далёкий день познакомился с тремя местными парнями. Как их звали? Валера — толстый такой. Кажется, Вова — самый серьёзный из всех. И третий — то ли Паша, то ли Саша — во всём чёрном, как смерть. Жаль, не получилось тогда с ними подольше пообщаться... Хотя что бы это изменило? Их с Михой будущее уже было решено.
Миха, Миха... Только видео и фотографии — всё, что от него осталось... А так хочется снова обнять его, пожать крепкую руку, рассказать о своей жизни. И чтобы он рассказал о своей. Попереживать друг за друга и порадоваться вместе, вспомнить детство, школу, друзей... Не с кем теперь. Не с кем...
Векшин взял стакан и твёрдым шагом направился в центр — до площади оказалось рукой подать. Город с тех давних пор изменился, заметил Кирилл, — голографические вывески у магазинов, того же рода продавцы, выскакивающие время от времени из-за столбов и выходящие из витрин, роботы-уборщики, сосредоточенно подметающие улицы и не обращающие внимания на одинокого пешехода, дроны, снующие над головой, доставляя завтраки тем, кто уже проснулся. Один раз мимо проехало беспилотное электротакси. Без пассажиров — видимо, спешило по вызову.
«А площадь-то сильно не изменилась», — улыбнулся Векшин, оказавшись на месте. Вот и фонтан посередине, и сквер на той стороне. Лавочки, правда, современные, с вакуумными урнами, да и магазин в соседнем доме превратился в крупный торговый центр. Но в целом это та самая площадь. Та самая...
Векшин сел на крайнюю лавочку, удобно прогнувшуюся под весом его тела, и с аппетитом позавтракал.
«В какую же сторону мы тогда пошли с ребятами? — думал он, крутя головой. — Неужели не вспомню? Кажется, из сквера были видны дома».
Векшин встал и зашагал через площадь к скверу. Там он осмотрелся, но высокие деревья перекрывали весь обзор.
«Чёрт! Тогда здесь росли в основном саженцы — всё очень хорошо просматривалось. А теперь ни хрена не видно».
Тогда он пошёл наугад сначала по одной улице, потом, вернувшись к скверу, по другой — противоположной. И вскоре оказался у квартала многоэтажек. Но это были совсем не те дома! На месте старых девяти- и двенадцатиэтажек стояли современные высотки в тридцать и сорок этажей. На вид им было не более десяти лет. Тот квартал, квартал из его воспоминаний, исчез навсегда. Остались только мутные картинки в голове... Двор, магазин, толстяк Валера разговаривает с матерью, полицейский автомобиль... Векшин сжал веки, сдерживая слёзы.
Куда теперь? Он вернулся на площадь и пошёл туда, где, по его воспоминаниям, должен быть лес. Лес с его Периметром в глубине.
Солнце уже светило вовсю, город просыпался. Машин стало больше, по улице заспешили люди, появился фоновый шум от переплетения звуков рекламы, проезжающего транспорта, доносящейся из домов музыки и разговоров пешеходов.
В этот раз Векшин сразу выбрал верное направление. Скоро он оказался на окраине Ельска и остановился на обочине дороги. За ней — луг, покрытый высокой травой, а за ним — огороженный сетчатым забором лес. Граница, Рубикон... Вон он — рукой подать. И заборчик-то невысокий: перемахнуть — делать нечего! А что если?.. К чёрту всех этих Колокольниковых! Пройти снова сквозь лес, перелезть через стену, посидеть на крутом берегу реки, наблюдая за закатом... И снова подойдёт Ромка Солонин и воскликнет: «Чёрт, Кирюха! Ты опять тут рассиживаешься!» Чёрт, да что ж это такое?!..
Кирилл ступил на дорожный асфальт и тут же услышал шум тормозов.
— Пожалуйста, будьте осторожны! — раздался женский голос. — Выходя на дорогу, осматривайтесь по сторонам, и переходите улицу по пешеходному переходу.
Векшин будто вынырнул из глубокой проруби — снова ощутил ветерок, услышал чириканье воробьёв в соседнем кустарнике и шум улицы. На руке не переставал вибрировать смартфон. Кирилл обернулся на голос и увидел остановившийся метрах в трёх от него беспилотный автомобиль.
— Пожалуйста, будьте осторожны! — повторил тот. — Перейдите дорогу или поднимитесь на тротуар, пожалуйста.
Векшин сделал шаг назад, снова оказавшись на пешеходной дорожке. Смартфон прекратил истерику.
— Спасибо, — поблагодарил автомобиль и покатил дальше.
Векшин с силой потёр лоб.
«Что это я? Глупости выдумал! Не мальчик всё-таки... Да и не дал бы мне никто прогуляться по лесу: сейчас-то там, наверняка, всё напичкано электроникой и камерами. Далеко бы не ушёл. Глупости это всё».
Он повернулся и зашагал к гостинице.
В дверь номера постучали.
— Открыто, — ответил Сергей Харитонов.
Он сидел на кровати и перебирал фотографии Ельска, сделанные за день, чтобы послать несколько Свете. На соседней кровати, уставившись в потолок, лежал Кирилл Грачёв и смотрел какой-то не очень глубокомысленный фильм. За окном почти стемнело.
В дверь вошёл Пётр Колокольников:
— Я на минутку.
— Садись, — Сергей подтолкнул к нему кресло на колёсиках.
Пётр устроился в кресле и начал:
— Ты знаешь, Сергей, что мне известно о твоём нейроимпланте, связанном с киберленсом. И то, и другое устройство невозможно изъять при въезде в Периметр. А снимать там, как я уже говорил раньше, запрещено. И я тебя настоятельно прошу этим не заниматься. Потому что если что-то попадёт в Сеть, мне придётся проводить следственные действия и передавать нарушителя суду. А я этого делать не хочу, понимаешь? Как ни странно, этот проступок посерьёзнее будет, чем тот, который все благополучно «забыли» в прошлом году. Здесь затронуты государственные интересы, и я в случае чего помочь тебе не смогу.
— Я буду иметь это в виду, — ответил Сергей.
— Ну, смотри, — поднялся Пётр. — Не забудь — ты подписал договор о неразглашении.
— Я помню.
— Хорошо. Доброй ночи.
Когда Пётр вышел из номера, Кирилл выключил фильм и повернулся к другу:
— Серёга, ты должен снимать. И не думай поддаваться на его уговоры и запугивания. Послушай: если твои эксперименты пройдут как надо, если ты выйдешь с ними в открытую клинику, у тебя уже будет вес. Мировая пресса, Сеть, научное сообщество, чиновники. Так просто федералы с тобой уже ничего сделать не смогут. А мне твоя съёмка очень нужна. Понимаешь? Она крайне необходима для моего проекта. Я буду тебе писать схемы, чтобы ты пробовал разные режимы и тому подобное. Потом договоримся, не суть. Ты снимай, копи, а как только ситуация позволит, я у тебя все ролики заберу. Договорились?.. Серёг?
— Ладно, — махнул рукой Харитонов. — Главное, чтобы незаметно всё было.
— О чём разговор! Я всегда буду настороже... Эх! — Грачёв снова растянулся на кровати. — Я вот тут в гостинице валяюсь, а там, в Штатах, Майкл Дитмар весь в мыле бегает — создаёт нашу с ним компанию по разработке и производству нейроинтерфейсов. Знаешь, как мы её назвали? Я предлагал составить название из наших фамилий. Что-нибудь типа «ГраД»: Грачёв—Дитмар... Ха! А он придумал совсем другое. И я с ним согласен — это на самом деле круто! Компания будет носить имя «Нейрокиб». Как тебе? Ну гениально же!
Воскресенье, 24 августа
Рано утром погрузившись в автобус, экспедиция тронулась из Ельска к первому КПП — у въезда в лес. Вскоре по обе стороны дороги растянулись поля подсолнечника, соцветия которого под лучами недавно взошедшего солнца ярко светились и отгоняли сон от дремлющих путешественников. Васильев с закрытыми глазами сидел на своей полке. Рядом, положив голову ему на колени, лежала Векшина. Грачёв и Харитонов потягивали кофе у окна. Караваев сидел за столиком с противоположной стороны, а Векшин и Колокольников о чём-то тихо говорили в кабине управления.
Автобус остановился у ворот с небольшим домиком охраны рядом. Там уже ждали двое военных в боевой экипировке и с автоматами. Колокольников вышел, перекинулся парой слов с солдатами и заглянул в автобус:
— Выходите.
Пока все собирались снаружи, старший просматривал разрешения на въезд, которые ему перекинул Пётр.
— Всё в порядке, — наконец ответил солдат.
— А это — пакет документов на ввоз спецснаряжения и тактического оборудования, — Пётр движением кисти поймал что-то невидимое перед глазами и кинул в шлем собеседника.
— Радиосвязь? Видеотрансляции?
— На всё есть разрешения и допуски. Найдёте там.
— Для гражданских нет?
— Нет.
— Тогда им придётся сдать все устройства связи и записи.
— Хорошо. Ребята, — обратился Пётр к членам экспедиции, — проходите в КПП. Там всё оставите, зарегистрируете. Заберёте на обратном пути. Встретимся на той стороне.
— Научное оборудование подготовлено? — спросил охранник.
— Да все требования соблюдены. В тех же документах есть протоколы проверки.
— Хорошо. Проезжайте. Центр, всё в порядке, пропускаю. Шлюз, принимайте.
Ворота сдвинулись в сторону, и колонна заехала внутрь. Там автобус подобрал пассажиров, и все тронулись в путь. До Периметра оставалось ехать десять минут.
Шлюз представлял собой шестиугольное вытянутое двухэтажное здание без окон, посередине которого за высокими серыми воротами располагался собственно «шлюз» — ангар для передачи внутрь Периметра продуктов питания и других необходимых вещей и вывоза во внешний мир произведённой внутри продукции. В здании постоянно дежурили десять охранников под командованием офицера. Для них специально были оборудованы комната отдыха, кухня, оружейная, гараж для двух квадроциклов и операторная, куда стекалась вся информация с камер и датчиков, установленных на стене вокруг Периметра. Охрана сменялась раз в неделю. Очередная группа приезжала из лесного посёлка неподалёку от Шлюза, где находился штаб охраны Периметра и был расквартирован взвод солдат.
Экспедицию встречали лейтенант и два рядовых.
— Здравия желаю, товарищ подполковник! Лейтенант Сычёв! — представился офицер Колокольникову. — Как доехали?
— Без происшествий, — ответил тот. — У вас тут всё спокойно?
— Так точно. Всё тихо.
— Это хорошо, когда тихо... — огляделся по сторонам Пётр. — Прекрасный у вас лес. А воздух какой! Одно удовольствие тут служить, да, лейтенант?
— Не жалуемся, — улыбнулся тот.
— Только бдительность не теряйте. Пока мы здесь — особенно.
— Так точно.
— Ладно... Ну что, пропустите нас?
— Разумеется! — И передал по внутренней связи: — Всё в порядке. Открывай.
Ворота начали медленно раскрываться.
— Лейтенант, — подошёл к офицеру Глеб Морозов и представился. — Не хотелось бы нагнетать, но всё-таки... Экзы у вас тут есть?
— Есть, — ответил Сычёв. — Облегчённые «Ратники» пятнадцатой модели. Здесь другие и не нужны. И эти-то в оружейной тонной пыли покрылись. А вы что привезли?
— «Витязь-2», спецмодель.
— Ух! — присвистнул лейтенант. — Слышал о таких. Жаль, никогда не видел в действии.
— Надеюсь, и не увидишь... А свои тряпочкой протри. На всякий случай.
Автобус уже въехал в ангар, за ним двинулся транспортёр.
— Ну, бывай, лейтенант, — попрощался Морозов. — Тихого дежурства тебе!
Он запрыгнул в дверь проезжавшего мимо автомобиля, и тот скрылся в тени Шлюза.
Векшин сидел на своей полке в глубине салона автобуса и смотрел, как его спутники выходят наружу. В ушах пульсировала тишина. Он был не в силах встать и пойти к выходу. Сколько раз он видел во сне и эту площадь, и эти дома вокруг, сколько раз видел во сне ворота Шлюза с мигающим фонарём над ними! И вот теперь боялся увидеть это всё по-настоящему.
Больших сил стоило ему подняться и двинуться к дверям. Он словно выплывал из киселя. С каждым шагом звуки улицы приближались, становились всё яснее, всё чётче. Играла музыка, шумели жители города, собравшиеся на площади встретить пограничников, кто-то произносил речь.
Оказавшись у дверей, Векшин распрямился и твёрдым шагом спустился вниз.
Ураган эмоций захлестнул его. Он снова здесь, снова дома! Вот они — те же здания, тот же памятник Герою-Пограничнику, тот же потрескавшийся асфальт под ногами... Векшин медленно осматривался вокруг, выхватывая взглядом каждую мелочь, каждый кирпичик, каждую трещенку, каждую проплешину от облупившейся штукатурки... Толпа радостных людей приветственно махала флажками, несколько человек держали транспарант «Ура Пограничникам!», с помоста у памятника вещал местный чиновник.
Откуда-то издалека долетел удивлённый возглас:
— Кирилл?!
Векшин отреагировал не сразу и, только снова услышав вопрос, повернулся к тому, кто его задал. Секунду-другую Кирилл стоял в недоумении, и вдруг узнал:
— Роман?
Перед ним стоял его школьный друг Роман Солонин и широко улыбался, обнажив клыки.
— Кирюха! — раскинул он руки.
— Ромка!
Друзья крепко обнялись.
— Живой! — кричал Роман. — Я и не думал, что снова увидимся!
— А я как рад!
Роман отодвинулся, держа друга за плечи:
— Постарел ты. Но почти не изменился.
— Да и ты не сильно.
Только сейчас Векшин заметил, что Солонин в форме. На погонах красовались генеральские звёзды.
— Генерал?! — удивился Кирилл.
— Да, — качнул в сторону головой Роман, как бы отмахиваясь от вопроса. — Начальник городской милиции.
— Ого, куда хватил!
— А ты как? В каком звании?
— Полковник.
— Ну! Недалеко я от тебя ушёл, Кирюха! Там-то, у вас, сложно дослужиться, понимаю — народа много. У нас тут полегче будет... Всё, решено — никакой гостиницы! Жить будешь у меня. И не вздумай возражать! Это приказ. Кто тут генерал?
— Есть! — рассмеялся Векшин.
— То-то!
— Погоди, — опомнился Кирилл, огляделся, нашёл взглядом Анну и притянул её за руку. — Познакомься, Рома, — это моя дочь, Анна. Прекрасный врач. Лучше не найдёшь!
— Очень приятно! Роман Солонин — школьный друг вашего отца.
— И мне очень приятно, — ответила Анна, не показав удивления от вида клыков Романа. — Будет с кем поговорить о детстве папы. А то он ничего не рассказывает. Обещаете?
— О чём разговор! Все секреты расскажу. Вы тоже, может быть, у меня остановитесь?
— Спасибо, но я вместе со всеми в гостинице буду. Нам надо быть вместе — научные споры, обсуждения... Понимаете?
— Конечно. Но в гости заходите обязательно. В любое время.
— Хорошо! Извините, — Анна улыбнулась и вернулась к остальным.
— Споры у неё! — хмыкнул Кирилл, подмигнув Роману. — Муж у неё, а не споры. Вон тот плотный с бородой, видишь? Не захотела тебя стеснять просто.
— Красавица она у тебя.
— Это да. В мать. — И чтобы пресечь ненужные вопросы, поменял тему: — А вон видишь того черноволосого с серьгой в носу? Это крупный учёный. И знаешь, кто он? Сын Мишки Грачёва! Мой тёзка — Кирилл.
— Да ты что?! Вот это да! А это сейчас так модно у учёных — серьга в носу?
— Вроде того...
— А сам Мишка-то где?
— Погиб. Давно уже.
— Чёрт! Жаль. Отличный был парень. Приводи потом Кирилла ко мне — вместе посидим, поговорим.
— Конечно, Рома.
— Слушай, — опомнился Солонин, — там мэр, кажется, уже закончил речь. Я пойду. А вас мои ребята проводят в гостиницу. Мы специально отремонтировали небольшой дом рядом с больницей. Там и поселитесь. Езжай вместе с ними, а я чуть позже туда подъеду и заберу тебя, хорошо?
— Договорились.
— Отлично! — махнул рукой Солонин и стал протискиваться сквозь толпу к помосту, с которого спускался мэр.
Автобус медленно двигался на юго-запад от Шлюза по залитым солнцем городским улицам, утопающим в зелени. Люди выглядывали из окон и останавливались на тротуарах, с удивлением и восторгом осматривая проезжающую мимо экспедицию — среди урбанистического пейзажа двадцатого века техника конца двадцать первого выглядела более чем фантастично.
— Так, все помнят инструкции? — спросил Колокольников. — Ни слова о настоящей жизни за стеной, ни намёка. Легенду не забыли? Хорошо. От легенды отступать не советую, выдумывать какие-то подробности тоже. Потом забудете, запутаетесь, и ничего хорошего не выйдет. Ясно?
Гостиницу для членов экспедиции устроили в небольшом двухэтажном кирпичном доме — немного подновили его снаружи, поставили новые окна и двери и отремонтировали пять квартир. В холле новых жильцов встретил приветливый администратор, записал всех в журнал и выдал ключи от номеров.
— Пётр, — обратился Сергей Харитонов к Колокольникову, — а куда наши солдаты делись? Они где-то в другом месте будут жить?
— Да, для них оборудована казарма рядом с Пограничным управлением. Это на севере. А ты беспокоишься за свою безопасность?
— Да нет! Что тут беспокоиться — городок тихий, жители приятные.
— Ну вот и хорошо. Мы с Андреем всё равно будем здесь жить, вместе с вами. Так что без присмотра не останетесь, — улыбнулся Пётр.
— Господа! — громко сказал вошедший в холл заместитель мэра. — Прошу внимания! Прежде чем вы разойдётесь по номерам, я хочу ещё раз поприветствовать вас в нашем городе. Заверяю, что для вашей успешной работы будут созданы все условия. Если возникнут какие-то трудности, звоните или приходите прямо ко мне — не стесняйтесь. Всегда готов помочь. А сейчас мой помощник выдаст каждому из вас карточки на питание на ближайший месяц. Значит так, на человека в месяц полагается десять буханок хлеба, два килограмма колбасы, килограмм сыра, пятнадцать бутылок молока или кефира, пачка масла, три кило печенья и две пачки чая. Отоваривать карточки можно в любом магазине. Кроме того, вы получите карточки на ежедневное трёхразовое питание в любой столовой города. Ну и, конечно, карточки на алкоголь. Воспользоваться ими сможете в барах и закусочных. Подходите, пожалуйста, расписывайтесь и получайте карточки.
Первым забрал свой комплект Сергей. Карточки были сделаны из плотного картона разных цветов. Каждая расчерчена на клетки, соответствующие порциям продукта. «Видимо, в эти клетки должны ставить отметки при выдаче товаров», — подумал Харитонов. Он засунул карточки в карман и направился к своему чемодану.
— Ну что? — догнал его Кирилл Грачёв, размахивая своей пачкой. — Сегодня вечером пройдёмся по барам? Посмотрим, что да как у них здесь.
— Я не против, — ответил Сергей. — Если только с кровати поднимусь. Я совсем не прочь выспаться.
— Да ладно тебе! Как здесь можно спать? Это ж натуральный музей! Будто на сто лет назад шагнули. Неужто не интересно?
— Интересно, конечно. Там посмотрим, в общем.
— Господа! — снова объявил заместитель мэра. — Через час я всех вас жду здесь — поедем в мэрию на торжественный обед. Так что не разбегайтесь, пожалуйста.
— Здóрово! — обрадовался Грачёв. — Вот и бары не нужны. Банкет — это прекрасно!
— Чёрт! — выругался Харитонов, стоя в тёмной ванной своего номера. — Как здесь свет включается? Номер, включи свет в ванной! Чёрт!
Он вышел в коридор.
— Номер, включи свет в коридоре!
Лампа не зажглась.
— Да что ж это такое!
— Да посмотри ты на стене у двери! — вышел из комнаты Грачёв. — Там такая кнопочка есть: нажмёшь — и будет тебе свет.
Харитонов оглянулся и нажал на выключатель — свет зажёгся.
— А я-то думал: что это за кнопки на стенах? — Сергей отыскал выключатель рядом с дверью ванной и включил там свет. — Ну вот! Теперь нормально. Колокольников мог бы и рассказать.
— Да ладно! Не все ж мелочи можно учесть.
— Это правда... Ты пойдёшь в душ?
— Да, после тебя.
— Я тогда потом переоденусь и пойду в холл, чтобы не уснуть тут ненароком на кровати.
— А как ты думаешь, — приблизился к Сергею Кирилл и почти прошептал, — местные эфэсбэшники прослушки в номерах поставили?
— Чёрт их знает...
— Думаю, на всякий случай не стоит тут разговаривать на странные для этого места темы.
— Правильно. И остальных надо предупредить.
— Вот пойдёшь в холл — там и скажешь всем.
Через сорок пять минут Грачёв в лёгком сером костюме вышел в коридор и столкнулся с Колокольниковым.
— Подполковник, — спросил Кирилл, — а где тут может быть автомат с кофе, водой и всяким перекусом? Вдруг ночью захочется чего-нибудь.
— Их здесь нет, — ответил Пётр.
— Здесь — это в гостинице? — уточнил Грачёв.
— В городе.
— А как же тогда?
— Тебе карточки выдали? Иди в магазин, купи чая и печенья. Чайник в номере есть — там и перекусишь. Только учти — магазины в девять вечера закрываются. Постарайся успеть, чтобы с голоду ночью не помереть.
— И никакой доставки у них нет?
— Никакой.
— Прекрасно! — широко улыбнулся Грачёв. — Будем учиться жить в каменном веке!
Кирилл Векшин спустился в холл в парадной военной форме с аксельбантами и при медалях, сверкающих под светом гостиничной люстры. Среди своих спутников в штатском он выглядел более чем внушительно.
Когда все собрались, заместитель мэра пригласил их в городской автобус, припаркованный у гостиницы, который должен был доставить членов экспедиции к месту проведения торжественного обеда. Векшина рядом со своей «Волгой» ждал Солонин. Увидев друга, он распрямился и приложил руку к козырьку фуражки:
— Добро пожаловать домой, полковник!
Векшин ответил тем же.
— Спасибо, генерал!
— Ну что, поехали? Садись.
— Ром, — спросил Кирилл, когда они уже мчались по пустым улицам к мэрии, — что с моими стало?
— Дед года через три помер после твоего отъезда. А мать в прошлом году похоронили. До самой старости дожила. Всё надеялась, что ты вернёшься.
— Вернулся... — горько подытожил Векшин. — А квартира цела ещё?
— Куда она денется? Ты, может, не помнишь — мы квартиры пограничников консервируем. Никого туда не селим и вещи никому не раздаём. Они ждут своих хозяев. Только вот никто, кроме тебя, пока не вернулся.
— Отвезёшь меня туда?
— Завтра сам сходишь. Держи ключи, — Солонин вытянул из кармана связку и протянул другу. — Только там жить нельзя. Дом пустой, воду, свет и газ полгода как уже отключили. Так что только посмотреть можно. А после банкета мы за твоими вещами заедем в гостиницу и — ко мне, — Роман улыбнулся. — С сыном познакомлю. Он тоже в милиции служит. Лейтенантом в СОБРе. Огромный чёрт вырос — два десять, представляешь? Гора мышц, натурально. Сам увидишь — удивишься. В пограничники не попал из-за мелочи какой-то — что-то там с генетикой у него не то. Оно, может, и к лучшему: живёт тут, работаем вместе, женился. Кстати, на дочке Люськи Мальцевой. Помнишь такую? Она ещё всё к Мишке клеилась. А потом вышла замуж за одного парня года на три старше. С фабрики. Дочку родила... И вот теперь породнились. Каково, а?
Обед начался с торжественных речей: каждый местный чиновник, каждый высокопоставленный гость считал своим долгом высказать слова приветствия и благодарности пограничникам и учёным, приехавшим в их город с важной миссией.
Наконец официальная часть закончилась, и все принялись за еду и разговоры с соседями по столу. Банкетное меню было нетипичным для Периметра: несколько видов колбас и сыра, копчёный лосось, икра, запеченная с рисом курица, свинина с овощами в винном соусе, всевозможные салаты, коньяк, вино, разнообразные фрукты и овощи. Всё это вместе и сразу не видели на своём столе даже первые лица города даже в праздники.
— Видишь, как вам тут рады? — заметил Солонин Векшину, указывая на яства. — Я такой стол разве что во сне вижу. Всю неделю везли к нам еду грузовиками! Можешь себе представить? Разгружать устали, все склады забили... Оно хорошо всё, я согласен. Но вот откуда? Меня этот вопрос сильно мучает. Если где-то прибыло, значит, откуда-то убыло, правильно? Или есть такие города, где этого всего завались, а это мы здесь впроголодь живём? Скажи мне, Кирилл. Ты же снаружи столько лет пробыл.
— Разные есть города, Рома, — сдержанно проговорил Векшин. — А еда эта, думаю, из столицы приехала. Там могут себе позволить и ремешки немного подтянуть. Главное, чтобы вот им, — Кирилл кивнул на своих спутников, — работалось здесь без напряга. Это сейчас самая важная государственная задача.
— А что они делать-то будут?
— Это ты, брат, у меня не спрашивай. Я в их науке не понимаю. Приехал только в качестве сопровождающего. Думаю, Сергей или Кирилл скоро всем расскажут о своей работе.
Как раз в этот момент сидящий напротив Харитонова кругленький с маленькими глазками и острым носом главный врач городской больницы задал тот же вопрос.
— Я не думаю, что все подробности стоит разбирать в такой обстановке, — ответил Сергей. — Но если вкратце...
— Да, конечно, — ответил мягким голосом главврач, — подробности мы с вами завтра в больнице обговорим. А сейчас хотелось бы понять суть, главную цель.
— Хорошо. Мы разработали новый метод терапии, который позволяет перестроить генетику человека так, чтобы все его потомки рождались Однотипными, годными к пограничной службе. Ваш Периметр — первый участник госпрограммы. Все жители младше сорока лет должны будут пройти... этот процесс. Мы здесь пробудем несколько месяцев, будем следить за состоянием участников программы, регистрировать изменения на генетическом уровне, возможные побочные эффекты и тому подобное. Я, Кирилл Михайлович и Ярослав Светославович ответственны за сам метод и его применение, а все наблюдения за прошедшими терапию будет вести Анна Кирилловна. Так что именно с ней вам предстоит чаще всего встречаться и взаимодействовать.
— С большим удовольствием, — расплылся в улыбке главврач. — Я горд, что моя коллега — дочь нашей городской легенды Кирилла Евгеньевича Векшина. Очень рад буду с вами работать, Анна.
— Спасибо, — ответила Векшина. — Надеюсь, мы с вами сработаемся.
— А как же!
— Анна, — обратилась к ней соседка главврача, худощавая женщина лет пятидесяти в строгом деловом костюме, — я — программный директор городской радиостанции, Валентина Георгиевна. Хочу вас пригласить выступить у нас в ближайшие дни. Разумеется, вместе с Сергеем Митрофановичем. Он как руководитель вашей группы расскажет о методе в целом, а вы коснётесь медицинских аспектов. Вы не против, Анна Кирилловна? Сергей Митрофанович?
— Конечно, мы придём к вам, — ответила Анна. — Так будет намного легче донести до жителей, зачем мы здесь и что будем делать.
— Только давайте где-то в среду или четверг, — добавил Сергей. — Нам понадобится пара дней, чтобы установить оборудование и подготовить кабинеты.
Тем временем Векшин, закусывая куриной ножкой, спросил у Солонина:
— Фабрики-то ещё живы у вас?
— Живы, — махнул рукой Роман. — Правда, всего две — швейная и обувная. Остальные закрылись: народу мало, работать некому, объёмы падают. Так что сейчас в основном военную форму делают, а остальную одежду по мере необходимости — для собственных городских нужд. Андрюху Лотоша помнишь? Он как раз на обувной мастером работал. Пять лет как похоронили... Давай выпьем за него, Кирилл?
Роман разлил по рюмкам коньяк, и друзья выпили.
— Ведь вот до чего же скучно мы живём, — вздохнул Солонин. — Ходишь на работу каждый день, отсиживаешь и — домой. Происшествий никаких! Драки там, хулиганство — окно кто разобьёт — не в счёт. Обворовали кого — праздник! Работать начинаем! Убийств уже... сколько?.. лет семь не было? Да, семь. Представляешь? Вот и думаешь — зачем мы тут? Зачем опера мои, зачем СОБР? Зарплату получать?
— Не скажи, — усмехнулся Векшин. — Весь порядок на вашем авторитете держится. Распусти вас — такое в городе начнётся! Вот с какой стороны думать надо, Рома.
— Может, ты и прав!.. Ну что я о себе всё? Ты-то как до полковника дослужился? Где воевал, какие заслуги?
— В основном на Дальнем Востоке служил. Один раз командировали в Испанию — спецоперацию проводили.
— О как! И они без нашего брата не обходятся! Совсем их там, видать, Твари прижали.
— Да, сложно там было, — вздохнул Векшин.
— А вообще как обстановка? Что говорят? Когда война закончится? Почти сто лет ведь уже тянется!
— Неплохая сейчас обстановка, Рома. Вам на днях сообщат официально. Скоро может всё завершиться. Очень скоро. Думаю, мы ещё застанем... Выйдем с тобой из Шлюза и прогуляемся по тихому мирному лесу...
Понедельник, 25 августа
С раннего утра обустройство лабораторий в больнице шло полным ходом. Экспедиции выделили две процедурные, три кабинета и одну кладовую, где разместили все ящики с препаратами. В процедурных установили приборы для внутриорганизменной настройки наров, два кабинета заняло молекулярно-биологическое оборудование, сканеры и рабочие места Харитонова, Васильева и Грачёва. Третий кабинет полностью отдали Векшиной, которая должна была вести приём уже прошедших модификацию пациентов и только готовящихся к ней.
Отобедав в больничной столовой, друзья возвращались в свои кабинеты и встретились в коридоре с главврачом.
— Ну как устроились? — поинтересовался тот. — Всё ли в порядке?
— Всё прекрасно, спасибо! — ответил Сергей. — Ваши сотрудники нам очень помогли с разгрузкой и установкой.
— Ну а как не помочь! Милиция ещё не приехала?
— Какая милиция? — удивился Ярослав.
— Солонин обещал прислать наряд, который будет круглосуточно охранять ваши препараты и приборы. Вы не знали? А как же?! Без охраны оставлять нельзя. Никак нельзя.
— Нет, Андрей Антонович, — ответил Сергей, — когда мы уходили на обед, никого не было.
— Понятно-понятно, — забеспокоился доктор. — Надо Роману позвонить — напомнить... Ну, вы устраивайтесь.
Главврач уже пошёл дальше, а Грачёв, сказав своим спутникам, что догонит их, пристроился рядом с ним:
— Скажите, доктор, а как у вас тут с досугом ситуация?
— С досугом? — переспросил Андрей Антонович. — Как и везде, наверное. По субботам в Доме культуры танцы. Два раза в неделю — во вторник и четверг — кино показывают. Вот, кстати, завтра, если хотите лишний раз увидеть, как жилось вашим дедушкам-бабушкам до войны, обязательно сходите — будет фильм «Афоня». Его у нас уже давно не показывали, — доктор учащённо заморгал, видимо, борясь с накатившимися слезами. — Будем ли мы снова так жить? Кончится эта война когда-нибудь?..
— Обязательно кончится, доктор. Не переживайте. Всё проходит в этом мире!
— Хорошо бы...
— Но мы что-то отклонились от темы, Андрей Антонович. Ещё какие-то культурные мероприятия бывают у вас?
— Конечно! — спохватился доктор. — Как я мог не сказать о нашем драмтеатре! У нас прекрасный самодеятельный драматический театр. По воскресеньям дают спектакли. Обязательно сходите. Очень рекомендую. На этой неделе обещают «Обломова». Огромное удовольствие получите.
— Хорошо, доктор, я схожу! Везде схожу, — похлопал его по плечу Грачёв. — Такие моменты жизни пропускать нельзя!
Векшин уже десять минут молча сидел на скамейке рядом с могилами родителей. Он вспоминал детские годы, выуживал из памяти те видения, те крохи, что объединяли его с отцом, который умер, когда Кириллу было всего пять лет, и те яркие картинки, что связывали его с матерью: вот сильные руки отца держат его в речной воде, светит солнце и отец улыбается, вот мама сидит у постели больного Кирилла и читает «Всадника без головы», вот она вносит в комнату огромный торт к его пятнадцатилетию, а вот она плачет, провожая сына в Шлюз...
Солонин стоял неподалёку под высоким ясенем, пожёвывая травинку и время от времени поглядывая на друга. Наконец Векшин поднялся и, подойдя к нему, положил руку на плечо:
— Поехали к реке, Рома.
В молчании доехали до пляжа. Река почти не изменилась — такая же широкая, кое-где заросли рогоза стали чуть обширнее, кое-где песок порос травой, но в целом это была та самая река детства, река, где Векшин плавал на каноэ, где купался, где вечерами с друзьями сидел у костра и готовил уху из тут же пойманных плотвы, ершей и пескарей. Кирилл опустился на песок у самой воды, глубоко вдохнул речной воздух с запахом тины, откинулся на спину и закрыл глаза, подставив лицо жаркому солнцу. И снова представилось, как над ним склоняется одноглазый тренер Циклоп и вот-вот закричит: «Не спа-ать, Векшин!»
Если бы они только знали, если бы догадывались, почему они здесь, почему живут так, почему лишены всего того, что снаружи... Столько жизней загублено, столько возможностей упущено, столько судеб к чёрту! Во имя чего? Неужели ради тех нескольких мальчишек и девчонок, которых ежегодно отправляли к несуществующим Пограничникам? Которых потом переучивали, ломали в спецшколе, лишали родителей, друзей, любимых. И ведь никто, никто, кроме него, Векшина, сюда так и не вернулся. Почему? Как такое могло быть? Неужели все принимали это положение вещей? Неужели всем было комфортно жить там, зная, как живут оставшиеся здесь? Никто за сто лет так и не предпринял попыток найти Периметр? Или, может, не смог? Не дали? Не пустили? Сколько их таких бывших Однотипных пострадало при этом? Сколько ещё жертв потребует Периметр?!
Векшин резко сел и сжал песок в кулаках: «Я это всё разнесу к чертям собачьим!»
Среда, 27 августа
Пока Анна, с головой уйдя в работу, изучала медицинские карточки своих будущих пациентов и не замечала, что уже давно перевалило за семь часов вечера, Ярослав мучился от скуки в гостиничном номере. Кирилл с Сергеем куда-то ушли — возможно, Грачёв отправился искать место встречи городской молодёжи и утянул с собой за компанию Харитонова, благо, его Света была далеко. Васильева, естественно, не позвали, чтобы не навлечь на себя гнев Векшиной.
Ярославу надоело валяться на кровати, и он решил пройтись по городу. Оказавшись на улице, направился на восток — к центру и, пройдя два квартала, вдруг наткнулся на небольшую закусочную. Проверил, лежат ли в кармане карточки, и зашёл внутрь.
В зале, отделанном бежевым кафелем, было не больше десяти человек. Посетители пили пиво и закусывали бутербродами и пельменями. Негромко играла какая-то древняя песня — певицу Ярослав не узнал, да и слова ему знакомыми не показались: вроде «держи меня, соломинка, держи...» Видимо, что-то ещё допериметрных времён.
За столиком в углу Ярослав заметил двух солдат из группы Глеба Морозова. Он подошёл к прилавку и попросил одно пиво, протянув карточку.
— Не надо, — ответила продавщица, улыбнувшись. — Вам первое пиво бесплатно.
— Спасибо, — улыбнулся в ответ Ярослав. — Тогда давайте ещё два — вон для тех двух парней.
Он отдал продавщице две карточки, взял три кружки и подошёл к солдатам:
— Добрый вечер! Можно к вам присоединиться?
— Валяй, — добродушно ответил один, светловолосый с круглым лицом.
— А это вам, — протянул две кружки Ярослав.
— Тогда тем более! — воскликнул второй, с невысоким тёмным ирокезом и порванным левым ухом.
— Ты, кажется, Ярослав, так? — спросил первый.
— Да.
— А меня Димой зовут.
— Костя, — протянул Васильеву руку второй.
— Ну, как у вас там в больнице? — спросил Дима, отхлебнув треть кружки сразу. — Идёт дело?
— Мы пока только оборудование настраиваем, карточки изучаем, составляем списки. Возни ещё на неделю точно. Потом, может, что-то и сдвинется.
— У вас хоть работа есть, — вздохнул Дима. — А мы от скуки дохнем. Хорошо, что вчера пропуска на стадион получили — можем теперь мяч по полю гонять. А так бы всё время только по пивным и шатались...
— Кстати о пиве, — показал пустую кружку Костя. — Надо бы ещё сходить за одной.
— Так все карточки пропьём, — буркнул Дима. — Уже по полторашке влили.
— Ничего. Теперь мы тебя угощаем, Ярослав.
Костя встал и направился к прилавку, чуть пошатываясь. От столика с другого конца зала ему навстречу двинулись трое местных.
— Ребята, — громко сказал один из них, — мы вас угостить хотим. Не побрезгуйте. От всего сердца настоящим Пограничникам.
— Спасибо, мужики! — расплылся в улыбке Костя. — Пограничная служба вам благодарна! Три пива, — обратился он к продавщице.
— Ты сам-то чем занимаешься? — спросил Ярослава Костя, ставя на стол кружки.
— Я — программист, — ответил тот. И, решив придать себе значимости, добавил: — Можно сказать, самое ответственное лицо: малейшая ошибка в коде — и всё, пациенту кранты.
— Ха-ха! — усмехнулся Дима. — Смотри весь город не перебей! Вот смеху-то будет — приехали лечить, а вышло всё наоборот!
— Потом будут к тебе ночью приходить духи Периметра, — добавил, наклонившись к Ярославу, разгорячённый почти двумя литрами пива Костя, — уродливые такие... и стонать: «Пошто замучил нас, ирод?» Знаешь, каково это?
— Догадываюсь.
— Догадывается он! — неожиданно зло проговорил Костя. — А мы вот знаем: сколько народу на войне перебили! Не перечесть... Трупов навидались — до конца жизни хватит. А ты, небось, так за компьютером всю жизнь и просидел в чистом офисе?
— Костян, — осёк его Дима.
— А что? — возмутился Костя. — Одним в комфорте сидеть, а другим в грязи возиться. Жизнь — она такая. Я что — не правильно что-то говорю? — И снова повернулся к Ярославу: — Но только вот, кто не видел смерти — не видел и жизни. Ты можешь быть хоть академиком, но пока живёшь в тепличных условиях, пока не пощупал смерть своими руками, ты неполноценен. Понял? Ты — неполноценен.
— Я?! — вскипел Ярослав. — Я?! — хлопнул ладонью по столу и понизил голос. — Да я в прошлом году своими руками убил человека и закопал его в лесу.
Повисла пауза. Играла музыка, громко разговаривала троица, угостившая пивом Васильева и солдат. Раскат их смеха вывел из ступора Костю:
— А ну-ка — расскажи.
И Ярослав поведал им несколько приукрашенную историю с Коржаковым, исключив из неё Василия Гусельникова и приписав себе все его действия.
— Б.., — заключил Костя. — Беру свои слова обратно. Извини, брат.
Он протянул руку Ярославу, и тот пожал её.
— Выпьем? — спросил Костя.
— На сегодня — всё, — отрезал Дима. — Пошли на воздух.
— Я на стадион пойду, — сказал Костя, когда все трое переступили порог закусочной. — Посмотрю, как ребята мячик пинают. Вы со мной?
— Не, я на стадион не хочу, — ответил Дима.
— Да и я как-то не очень, — поддержал Ярослав.
— Ну смотрите. Давай, Ярик, — Костя снова пожал руку Васильеву, и заговорщецки подмигнул. — Если нужно будет ещё кого-то закопать — обращайся. Всегда помогу.
Солдат зашагал по улице, а Дима обратился к Ярославу:
— Слушай, ты случайно в шахматы не играешь?
— Играю.
— Представляешь, из наших никто не любит шахмат. Я раньше по Сети играл, но тут — сам понимаешь... А у них в клубе есть комната настольных игр. Может, зайдём? Пару партеек, а?
— Давай! — обрадовался Васильев. — Тем более что мои друзья тоже не шахматисты.
Дорога до клуба заняла не больше десяти минут. Вахтёр был очень рад поговорить с Пограничниками и подробно рассказал, что и где в клубе можно посмотреть. Распрощавшись с вахтёром, Дима и Ярослав нашли комнату настольных игр, взяли доску и заняли свободный стол.
Первая партия длилась долго. Силы были равны, и только почти полностью очистив доску от фигур, Ярославу удалось выиграть. Вторую партию Васильев начал так же, но вскоре пропустил к своему королю коня противника, а потом потерял сразу две фигуры на «вилке», устроенной Димой. Пришлось сдаться. Третья партия вообще пошла из рук вон плохо, Ярослав ушёл в глухую оборону, но и это его от мата не уберегло.
— Что-то после пива у меня не очень мозги шевелятся, — огорчился Васильев. — Давай до следующего раза теперь?
— Ладно. Совсем тебя громить тоже не хочется: а то не придёшь больше, — подмигнул Дима.
— У меня как — я на первой партии выкладываюсь, а потом уже так сосредоточиться не получается. Игрок одной партии я, — развёл руками Ярослав. — Если, конечно, с сильным противником.
— Завтра?
— Я не против. Можно каждый день часиков в семь вечера здесь встречаться. Согласен?
— Без вопросов! Пойдём по чайку в буфете?
— Не откажусь.
Взяв по чебуреку и гранёному стакану чая с лимоном, приятели расположились за ажурным столиком, накрытым белой скатертью. Вдруг музыка смолкла, и из динамиков зазвучал мужской голос:
— Передаём срочную сводку с фронта. Несколько часов назад Третья ударная рота Пограничников сомкнула кольцо вокруг последнего гнезда Тварей в нашей области. Теперь все стаи в регионе локализованы и удерживаются в пределах ограниченной территории. Войска набираются сил, чтобы нанести решающий удар, который полностью и навсегда очистит область от Тварей. К сожалению, в других регионах России не всё так радужно. И если там не сдержат распространение Тварей, то они смогут снова прийти в наши леса. Поэтому правительство Российской Федерации выделило средства на специальную медицинскую программу, которая будет способствовать увеличению численности нашей армии и окончательной победе над врагом! Ждите медицинские экспедиции в своих Периметрах! Переходим к международным новостям. Ожесточённые бои идут во Франции: Твари прорвали оборону Сан-Тропе и теперь бесчинствуют в городе. Жителям пришлось эвакуироваться по воде. В Соединённых Штатах Америки сегодня освобождена Калифорния. Близки к победе и техасцы. Почти полностью очищена от Тварей Австралия: последнее гнездо окружено и будет уничтожено в ближайшие дни. Мы верим и в нашу победу! Сегодня она как никогда близка!
Снова зазвучала музыка, а посетители буфета загалдели, обсуждая новости.
— Пойдём, — тихонько предложил Дима.
Приятели встали, но выйти из буфета не успели: их обступили местные жители и начали спрашивать мнение о только что услышанном, о сути медицинской программы, об их взгляде на ситуацию. С большим трудом Ярославу и Диме удалось вырваться из буфета, прикрываясь неотложными делами. Они вышли на улицу, распрощались и зашагали в разные стороны.
Четверг, 28 августа
Здание Управления ФСБ Периметра стояло рядом с городской больницей и совсем недалеко от Стены — в каких-то пятистах метрах. Пётр Колокольников, предъявив пропуск на входе, вошёл внутрь и направился по кривым и ветвящимся коридорам в дальнюю часть корпуса. Убедившись, что никого рядом нет, он спустился по лестнице в подвал, повернул направо и остановился в тупике рядом с табличкой, указывающей, в какой стороне выход. Пётр прислушался: всё было тихо. Тогда он достал пропуск и приложил к табличке. Через секунду часть стены перед ним бесшумно отодвинулась в сторону, открыв вход в маленькую комнатку с металлической дверью с кодовым замком.
Колокольников зашёл внутрь, и стена за ним также бесшумно встала на своё прежнее место. Пётр набрал код на замке и повернул ручку. Дверь подалась и впустила его в небольшой холл, из которого вели пять дверей, а посередине возвышался пульт охраны. Сидевший за столом человек в гражданской одежде вскочил с места и отдал честь гостю:
— Подполковник Колокольников? Добро пожаловать! Мы вас ждали.
— Разумеется, — ответил Пётр. — Начальника вызови.
Через минуту в холл вошёл высокий подтянутый мужчина лет сорока — сорока пяти в чёрном костюме без галстука.
— Майор Рогов, — представился он. — Фёдор Павлович. Нас предупредили о вашем приходе, Пётр Матвеевич. Я готов обрисовать ситуацию и обсудить дальнейшие совместные действия.
— Рад знакомству, майор. Покажи мне пока, что у вас тут как, а потом уже обсудим.
— Хорошо. Пройдёмте сюда, — с этими словами Рогов открыл крайнюю левую дверь.
За ней оказалось большое помещение с множеством экранов, несколькими голографическими столами и тремя рабочими станциями. В двух из них сидели сотрудники, что-то набирая на клавиатурах. Ещё двое следили за экранами на стенах, куда транслировалось видео с установленных по всему городу камер наблюдения и «жучков» в ключевых кабинетах местных чиновников.
— Это наша операционная, — пояснил Рогов. — Сюда стекается вся информация по Периметру, здесь она анализируется и формируется в отчёты. Здесь же мы пишем новости для жителей города по рекомендациям из реала... то есть снаружи. Извините, мы привыкли внешний мир называть реалом.
— Ничего, мне это не мешает. Продолжайте.
— Собственно, в этом наша работа и состоит — наблюдать и докладывать в реал о происходящем. Я лично, как начальник смены, дополнительно курирую лабораторию: слежу за режимом секретности, за безопасностью, проверяю документы, направляемые в реал.
— Сколько здесь всего людей?
— Шесть сотрудников, включая меня.
— Сколько смен у вас?
— Четыре. Каждая — по три месяца.
— И вы всё время здесь? Наружу не выходите?
— Иногда только ненадолго в лес, — замялся Рогов. — Знаю, что не по правилам, но сами понимаете... А так у нас есть «терраса» для отдыха. Хотите посмотреть?
— Пойдёмте. После провóдите меня в лабораторию — хочу поговорить с заведующим.
Они снова вышли в холл, и майор открыл третью слева дверь. Просторная комната была оформлена, как настоящая деревянная терраса с крышей. Вдоль перил тянулись скамейки, а посередине стояли три небольших ротанговых столика с шестью такими же креслами. Пространство между крышей и перилами было занято голоэкранами, изображение на которых создавало впечатление, что «терраса» находится не под землёй, а на холме над неширокой речкой. На заливных лугах паслись коровы и козы, шелестели листья деревьев, пели птицы. Время от времени налетали порывы ветра, создаваемые системой искусственной вентиляции, и приносили свежий запах реки.
— Ну как? — улыбнулся Рогов.
— По-моему, отлично, — сказал Колокольников и сел на лавочку у левой стены. — Будто и правда на улице сидим.
— У нас здесь иногда и дождь идёт. Как натуральный! И воздух так освежает... Не хотите ли чаю?
— Не откажусь.
— Чёрный или зелёный?
— Зелёный. Чистый.
— Минутку.
С этими словами Рогов открыл почти незаметную дверь на правой стене и скрылся в кухне.