Апрель 2043 года. Россия, Воронеж



Вас может заинтересовать:

«Дерево на холме» (рассказ)

«Диссертация» (рассказ)


Савва в баскетбольной форме команды биофака вместе с другими ребятами вышел из раздевалки и сел на скамейку запасных: начинать игру выпало пятёрке с третьего курса. Васильев, оглядев зал, вскоре заметил среди зрителей в третьем ряду Катю: позавчера он пригласил однокурсницу на игру, и она охотно согласилась, хотя спорт в целом был ей безразличен. За последние две недели Савва и Катя несколько раз вместе обедали, прогуливались по скверам в центре города и разговаривали. О книгах и музыке, о религии и атеизме. Савва рассказал о своём зимнем дежурстве, а Катя — о неудавшемся свидании с Андреем в начале марта. По её мнению, он вёл себя слишком напыщенно, гордился любым своим мелким поступком и особенно резко отозвался пару раз о Даниле и «сочувствующих ему личностях». Коржаков стремился предстать перед Пантелеевой в роли настоящего мужика, истинно православного, нетерпимого к любой, даже ничтожно малой, ереси. Катя игру Андрея распознала сразу и, сославшись на встречу с подругой, оставила Коржакова в кафе недоумевать в одиночестве. Савве было приятно и легко подолгу общаться с Катей, и ей такое сближение, видимо, тоже нравилось.

На десятой минуте второго тайма тренер выпустил тройку Андрей-Данила-Савва. К своему удивлению Васильев сразу же потерял мяч, а в первой же атаке не реализовал казалось бы стопроцентно голевой пас Андрея. И тут же, стремясь исправить ошибку, слишком активно повёл себя в обороне и сфолил. Реакция тренера была ожидаемой: Савву заменили, и до конца матча Васильев просидел на скамейке запасных, хотя Даниле с Андреем удалось поиграть ещё и в третьем тайме. В итоге матч был выигран, но Савву это не сильно обрадовало. Настроение ещё больше испортилось, когда тренер в раздевалке ни словом не упомянул о его игре. «Уж лучше б разнёс под чистýю при всех, чем вот так игнорировать, — подумал Васильев. — Как и не замечает! Может, мне вообще бросить баскетбол?..»



— Зря я тебя позвал на игру, — говорил Савва Кате, когда они отделились от толпы зрителей, вываливших на улицу, и пошли по тихой небольшой улочке. — Такого провала на моей памяти ещё не было. Сыграл всего пару минут, а как опозорился! Теперь тренер в следующей игре меня вообще не выпустит...

— Наплюй, — ответила спутница. — Это что — дело всей твоей жизни?

— Да нет, в общем-то...

— Ну вот и относись к этому, как к хобби. Играй с удовольствием, проигрывай, не задумываясь.

— Может, ты и права. Только обидно и перед ребятами не удобно.

— А они-то сами много думают, что тебе удобно, а что — нет? Да им плевать, как ты сыграл. Сейчас вот сидят и посмеиваются над твоими промахами. Особенно Коржаков.

— Почему это?

— Да он как узнал, что мы встречаемся, так просто вскипел. Аж пар из ушей пошёл.

Для Саввы слово «встречаемся» стало настолько неожиданным и в то же время волнующим, что он не нашёл сразу слов для ответа.

— Что замолчал? — хитро поинтересовалась Катя. Она уже явно поняла, что ввело собеседника в такой ступор.

— Так, — замялся Васильев, — думаю просто...

— О нас?

— В каком-то смысле...

— Да не мямли ты, — остановилась Катя и повернулась к Савве. — Что ж вы все такие — слова из вас не вытянешь?!

— Кто это — все? — он тоже остановился и посмотрел ей в глаза.

— Ты... и мой отец, — Катя снова медленно зашагала по тротуару. — Он тоже мямлит и ни слова не может матери поперёк сказать. А ты знаешь, какая у меня мать? Фанатичка в платке и с крестом на шее. Убить может даже за мимолётный взгляд, показавшийся ей небогоугодным. Отца ещё в молодости так задавила, что теперь и пикнуть не может! Меня всю жизнь третировала: по полдня на коленях перед иконами держала, на все службы таскала, чуть слово какое не то скажу — так подзатыльник. Сволочь! — несколько шагов Катя прошла молча, поджав губы. — А имя у неё какое?! Ярославна! Ну какой человек в здравом уме назовёт дочь отчеством? Я деда с бабкой не видела, но представляю себе, что за придурки были, коль такую дочь воспитали. Я в детстве ей поддавалась ещё, а как повзрослей стала, так начала бунтовать и «посылать» мамашу со всеми её молитвами. Теперь у нас и недели без драк не проходит: волосы друг другу дерём. А отец уйдёт в зал и телевизор в уголочке смотрит. Тьфу! Ненавижу! Быстрей бы убраться из этого «гадюшника»!

— А куда? Может, к родственникам каким съехать?

— Да у меня только тётя по отцу, и та в Крыму живёт. Далеко. Туда не поеду. По-крайней мере, до конца учёбы.

— А у подружек?

— С их родителями? Такими же долбанутыми? Спасибо...

— Да, ситуация... И стипендии даже на комнату не хватит. Но мы что-нибудь придумаем... Может быть, не прямо сейчас, но скоро, — твёрдо сказал Савва и подумал: «Если всё будет в порядке, осенью найду работу, сниму комнату, а может, и квартиру где-нибудь на отшибе — подешевле, и избавлю, наконец, Катю от её семейки».

Не поворачиваясь, Катя обхватила его руку, прижалась и молча пошла рядом.